стал говорить, что его Илья погиб бездетным и фамилии их на Руси больше не будет. Скорей всего, призрак знал это когда-то, но благословенный склероз избавил его от ненужной боли. «Амнезия – амнистия души», – писал последний из великих поэтов.
– Расскажи о себе, – попросил Илья Ильич.
– Жил, – произнёс призрак и надолго замолк. Потом добавил: – По Малинину и Буренину…
Ещё одна шутка, не забытая в череде годов: старый как мир учебник арифметики, в котором можно найти решение любой задачи. Илья Ильич понял, что не услышит ничего, о чём бы не знал прежде. И не в том беда, что отец не хочет говорить с ним, но помнит он только то, что может помнить призрак. Никогда тень отца Гамлета не откроет ни единой роковой тайны.
Они долго стояли, глядя друг на друга, Илья Ильич мучительно прикидывал, можно ли дать призраку денег, не оскорбится ли тот и сумеет ли взять милостыню, но прежде, чем он пришёл к какому-то выводу, тень в солдатской шинели шагнула в сторону и немедленно растаяла в сумраке, который разливал окрест близкий нихиль.
Ещё три лямишки, и новый адрес привёл Илью Ильича обратно в район, где доживала его мать. И квартира у Любаши тоже была на третьем этаже, только в другом доме, поновее и всяко дело поудобнее строения времён четвёртой пятилетки. На звонок незваного гостя из-за двери послышался весёлый Любашин голос:
– А нас нет дома. Мы ушли и вернёмся часиков в пять. Если очень нужно – входите и можете обождать нас. Дверь не заперта.
Вот так. Наконец-то нормальная человеческая жизнь, только ему нет места и здесь. И не важно, встретилась ли Любаша со своим прежним мужем или нашла новую судьбу, безличное «мы» сказано так, что поневоле почувствуешь себя третьим лишним.
Не коснувшись незапертой двери, Илья Ильич спустился во двор. По дороге глянул на часы: начало шестого – надо поторопиться, не хватало ещё мордой к лицу столкнуться с Любашей, да ещё у самого её дома.
И всё же не успел. Едва вышел на улицу, как увидел Любашу. Илья Ильич никогда не считал свою сожительницу особо красивой, а тут, увидав её помолодевшей, совершенно неприлично замер от восхищения. Внешности Любаша не меняла, она просто была счастливой, а это состояние украшает человека лучше любого косметического салона. Любаша шла под руку с невысоким и несколько субтильным мужчиной, который, прямо скажем, не смотрелся рядом с пышной Любашиной фигурой. Илья Ильич вспомнил, что Любашин муж страдал пороком сердца, отчего и умер, не дотянув до сорока. Значит, он и есть… Ждал её здесь больше двадцати лет, получал мнемоны и узнавал о жизни своей суженой. Любаша часто вспоминала покойного мужа, иногда в такие минуты, когда не принято говорить ни о каком другом мужчине, кроме того, что рядом. А она на такие глупости внимания не обращала, вставляя мужнино имя к месту и не к месту. Значит, и муж знает всё о её грешной вдовьей жизни. Однако понял и зла не накопил. И вот теперь идут рядом, рука об руку, несхожая, чуть карикатурная пара, при взгляде на которую у встречных теплеет на сердце. У всех, кроме Ильи Ильича.
Хотя,
