же Лавант, лучше, чем бьющий меня по лицу неизвестный парень. Удерживая его взгляд, я пытаюсь освободиться, сжимая пальцы сильно, как только могу, но веревки стянуты настолько, что оставляют на руках красные полосы.
– Вот этого делать не советую, – цедит Джесс и бьёт меня по запястьям.
– Джесс, пожалуйста, – вдруг произносит Ник, глядя исподлобья и сцепив скованные руки в замок. Почему он даже не пытается сопротивляться? Просто сидит, не размыкая пальцы ни на секунду. Смирился? Понимает, что бесполезно?
– Прости, братишка, но ты давно исчерпал кредит доверия, – не поворачиваясь, отвечает Джесс и с силой сжимает мой подбородок, приказывая смотреть ему в глаза. Теперь в них кипит нечто иное – заставляющее зябко ежиться, но не позволяющее отвернуться или зажмуриться. Чувство, на которое способны многие, но не каждый в состоянии выразить его так точно одним лишь взглядом. Ненависть. Настолько раскаленная, что я чувствую ее кожей.
– Руки убери, – сквозь зубы шиплю я, зная, что мои угрозы на него все равно не подействуют. Джесс ухмыляется:
– А то что?
«Тебя спасут только хорошая реакция и отсутствие морали».
Я со всей силы бью ногой по его ступне, а потом – выше, насколько могу дотянуться, надеясь, что попаду. Джесс шипит и отступает. Выражение его лица меняется с недоумевающего на озлобленное. Все в комнате замирают. На секунду я даже чувствую себя способной сбежать, но, прежде чем успеваю что-либо предпринять, грубая рука толкает меня в стену, обхватывает за горло и поднимает над полом. Тело реагирует паникой и рваными попытками освободиться. Мои ноги повисают в воздухе, и кажется, что я вешу минимум втрое больше. Джесс крепче сжимает пальцы, почти перекрывая доступ кислорода. Слезы начинают щипать глаза, и я задерживаю дыхание, чтобы справиться с ними. Словно у выброшенной на берег рыбы, мой рот беспомощно открывается, и я не могу произнести ни единого звука. Из горла вырывается жалкий всхлип.
– Не увлекайся, Джесс, – раздается испуганный голос. Кажется, это мистер Смит. – Ты же понимаешь, что́ Максфилд с тобой сделает, если девчонка пострадает.
Охранник из камеры Ника, увлеченно наблюдая за нами, делает два шага к стеклу. Самого Ника мне не видно – его брат закрывает обзор. Двумя руками я вцепляюсь в руку Джесса, пытаясь ее расцарапать, но он словно не замечает. По-прежнему вжимает меня в стену, но при этом ослабляет хватку, позволяет висеть на его руке. И я понимаю, что теперь могу дышать. Сожми он пальцы чуть крепче, и я упаду без сознания. Неужели специально подыгрывает? Ждет ответных действий? Или мне только кажется? Взгляд Джесса остается непроницаемым. Он так же пристально глядит в мои глаза, чуть склонив голову набок. Мы неотрывно смотрим друг на друга, когда его губы открываются и он тихо произносит: «Давай!»
В голове зажигается вспышка. «Джесс, уходите!» – голос Ника звучит внутри, будто он во мне, а я в нем, потому что, могу поклясться, я вижу широкую спину Джесса – так, как видит Ник
