многорукая богиня Судеб. Крупицы, падающие из одной стеклянной колбы в другую, отмеряют отпущенное человеку время. Так вот, сейчас Дьяру казалось, что его часы разбиты. Что как только стихнет шорох шагов, волшебный песок высыплется полностью. И Дьяр отчаянно напрягал слух, ловил последние драгоценные звуки, цепляясь за них, как за ускользающую сквозь пальцы жизнь.
Но, как бы он ни старался, как бы ни сжимал пальцы, как бы ни молил великую Афлокситу о снисхождении, тишина все-таки наступила. И сердце Дьяра умерло, обуглилось, как брошенный в огонь камень.
Не вернется.
Больше не увидит.
Никогда.
Спустя час в спальню вошла Лаира и застала Дьяра, недвижно сидящим на кровати. Сгорбившись и расставив ноги, он застывшим взглядом гипнотизировал пол между своих босых стоп. Когда смотрительница проплыла мимо, чтобы отдернуть шторы, Дьяр даже не поднял голову.
– Вчера ты вел себя возмутительно.
Яркий дневной свет ворвался в спальню, словно агрессивный захватчик. Разогнал полутьму, полоснул по глазам, заставив поморщиться.
– Клиентка на тебя жаловалась. Уже третья за неделю. Если женщина тебя выбрала, будь добр обслужи и только потом ищи более привлекательную добычу. Не стои́т – выпей зелье. Тошнит от вида любовницы – закрой глаза и представь на ее месте кого-нибудь другого. А лучше учись не быть таким брезгливым. Сюда всякие женщины ходят, и большинство – далеко не красавицы.
Лаира продолжала ворчать, а он незаметно кривился от звука ее голоса.
Плевать было Дьяру, под кого его хотят положить, – под красавицу или уродку. Они все для него – каракатицы. Абсолютно все, кроме Арабеллы. И от всех от них блевать тянет, буквально выворачивает.
– Ты же понимаешь, что мне придется тебя наказать.
Он по-прежнему сидел на кровати, опустив голову, по-прежнему бездумно разглядывал пол под своими ногами, когда в поле зрения попали красные туфли смотрительницы «Шипов». Лаира приблизилась и остановилась напротив Дьяра.
– Я знаю, что ты не хочешь в комнату боли. Никто не хочет.
По правде говоря, ему было все равно. Что такое физические пытки по сравнению с душевной агонией? У него сердце из груди выдрали, у него ребра сломаны, и в теле зияет черная, кровоточащая дыра, а эта глупая женщина пугает его болью?
– Но ты можешь избежать наказания, искупить свою вину.
Дьяр поднял взгляд и увидел, как Лаира облизывает губы, толстые, похожие на двух раздутых гусениц.
– Поработай языком. Для меня. Постараешься как следует и заслужишь прощение.
Она чуть приподняла юбку, показав ему икры в коричневых чулках.
– Слышала, язык у драконов раздвоенный. Ощущения наверняка ярче, чем от обычного. Порадуй меня, красавчик, – и можешь до вечера отдыхать в своей комнате. Я тебе даже лишнюю порцию мясной похлебки с кухни пришлю.
Лаира окинула его масленым взглядом и улыбнулась,
