style="font-size:15px;"> – Ты чего здесь?! – Крикнул он, стараясь перекричать шум цеха.– У тебя ведь есть ключ!
Славка так посмотрел на него, что отец пожал плечами и взял его за локоть.
– Ладно, пошли…
Открыв дверь своего кабинета, он пропустил Славку вперёд.
– Ну? – Посмотрел он вопросительно на сына. – Ключи потерял?
Славка мотнул головой.
– Так что опять стряслось?
Но Славка не успел ответить. Раздался телефонный звонок. Отец махнул Славке рукой на стул, снял трубку. Заговорил, весело похохатывая.
– Рад тебя слышать, Виктор Петрович… Не передумал ехать? Получил, получил я лицензию… Одного лося разрешили отстрелить… С егерем я договорился, выгонит прямо на нас, только стреляй… Да, и сына возьму, – он подмигнул Славке.– Он у меня сейчас свободный художник… В армию уходит… Да, дней через десять… Слушаю тебя, Виктор Петрович… Что ж, – через паузу продолжил он, – для тебя, пожалуй, такие трубы найдутся… Сколько?! – Отец присвистнул. – Ну, это ты, брат, загнул!.. А, вот это другое дело! Если ты мне этот котёл сделаешь, я тебе ещё столько же труб отпущу… Всё. Забито!
Трубка, наконец, была положена на место, и отец выжидающе посмотрел на Славку. А с ним начало происходить что-то странное: мелко-мелко застучали зубы, перехватило дыхание, и он разразился вдруг бурной неожиданной истерикой. Отец испуганно бросился к нему.
А потом они сидели вдвоём в холостяцкой квартире отца, вполне уютной и современной. Сидели рядом на диване, Владимир крепко прижимал к себе Славку за плечи, говорил тихо и мягко.
– Попробуй, Славёныш, понять то, что я тебе скажу… Тебе сейчас очень тяжело, я знаю. На тебя сразу столько всего навалилось. Но жизнь заставляет принимать решение сегодня, сейчас… – Он помолчал. – Я глубоко уважаю твоего деда. Если хочешь знать, я просто преклоняюсь перед ним… Но деда твоего формировало другое время… Тогда жизнь представлялась совсем иначе… А годы прошли. Сорок, пятьдесят лет… Многие ровесники твоего деда менялись со временем, становились дипломатичнее, гибче… А он не сумел. Остался таким же… Как монумент. Как символ тридцатых годов, понимаешь? Он совершенно не вписывается в сегодняшнюю жизнь. Теперь нельзя так жить, как жил твой дед.
– Он жив, папа… – Мрачно сверкнул на него глазами Слава.
– Да, прости… Я неудачно сказал… Но, сынок, я очень тебя люблю… У тебя впереди огромная жизнь… Нельзя её приносить в жертву отжившим идеалам! Ты понимаешь меня?
Слава отвернулся от отца и твёрдо сказал.
– Я пойду в военкомат…
Отец оттолкнул его, забегал по комнате.
– Все вы идеалисты! – Крикнул он, срываясь. – Самое страшное, что Алексей Петрович всех вас слепил по своему подобию. И бабушку, и мать, и тебя…
Славка молчал и смотрел куда-то вбок.
– Ну, вот что…– Отец вдруг успокоился и стал говорить тише. – Я должен вернуться на завод, сегодня ночью будут монтировать
