пункт и для Гришиной жены и стал проталкиваться к выходу. Под мышкой у него было пять килограммов (двенадцать фунтов) хлеба. Это были двухдневные рационы для двух рабочих и одного иждивенца. Я получил свой хлеб, и мы пошли в промтоварный магазин, находившийся через дорогу, чтобы купить пару рукавиц на шерстяной подкладке для Попова, которому они были очень нужны. Однако в магазине было пусто, и через окно мы разглядели только маленькую стопку шелковых носовых платков и летних мужских рубашек, которые уже несколько дней были единственным товаром в магазине.
– Паршивое дело, – сказал Попов, – летом продаются овчинные тулупы, а зимой нет ничего, кроме шелковых носовых платков. Я думаю, мне надо завтра сходить на базар и купить там рукавицы и пару брюк.
Глава VIII
Около десяти минут мы шли в гору, между двумя рядами побеленных одноэтажных бараков. Последний справа и был нашим домом. Это было низкое деревянное строение, между двойными стенами которого была проложена солома. Толевая крыша весной протекала. В бараке было тридцать комнат. Обитатели каждой комнаты сделали маленькую печку из кирпича или железа, чтобы можно было топить и обогревать комнаты, если были дрова или уголь. Коридор с низким потолком освещался одном маленькой электрической лампочкой. Попов, спотыкаясь, дошел в валенках до комнаты № 17, распахнул дверь и вошел внутрь. Его сосед по комнате Гриша, работавший на шахте, где добывали железную руду, как раз разводил в печке огонь.
– Здорово, – сказал он, не поднимая головы.
– Холодно, – произнес Попов, кладя свой хлеб на стол и расстегивая тулуп.
Комната была приблизительно шесть на десять футов, с одним маленьким окошком, рамы которого были оклеены газетой, чтобы внутрь проникало меньше холодного воздуха. Там стояли маленький стол, небольшая печурка, сложенная из кирпича, один стул о трех ногах и две железные кровати, узкие и шаткие. Пружинной сетки на кроватях не было, вместо нее поперек железной Рамы были положены тонкие доски. Попов повесил свой тулуп и подошел к печке погреть руки.
Наша комната была значительно больше, чем комната Попова, потому что Коля был мастером, а я – иностранцем. У нас были стол, два стула и две кровати, а также маленький чуланчик. Я затопил печку, почистил несколько картофелин.
В нашем бараке жили восемьдесят мужчин, женщин и детей. Самому старшему было тридцать четыре года. Все мужчины работали в строительном тресте, которому и принадлежал этот барак. До 1934 года мы ничего не платили за жилье. После 1934 года каждый из нас стал платить около десяти рублей в месяц.
Раньше в бараке была и кухня, но теперь в этом помещении жила семья, поэтому все готовили, пользуясь печками в своих комнатах. В одной из комнат находился красный уголок. Здесь висела стенная газет нашего барака, два знамени за ударный труд и портреты Ленина, Сталина и Ворошилова. Здесь также размещалась и библиотека, состоявшая из двухсот книг. Два раза в неделю в красном
