(помимо технологического прогресса), так это созданием глобальных современных мифов.
Голливуд = Волшебство иллюзиониста.
В течение семидесяти с лишком лет, с тех пор, как родилась киноиндустрия, сценарист в большей степени, чем все остальные, вынужден сражаться за справедливую оценку результатов его труда. Мы все без труда вспоминаем отчаяние и беспомощность Кэри Гранта в фильме «К северу через северо-запад», помним блестящую режиссуру Альфреда Хичкока, но кто помнит сценариста Эрнеста Лемана? Кто-то может сказать: «Сценарий? И что там такого? Просто слова на бумаге, к тому же в формате, непригодном для спокойного чтения».
Странно, разве нет? Звезды женятся и разводятся, участвуют в благотворительных ужинах, поддерживают политиков. Знаменитый и старый кутюрье умирает, заставляя миллионы вспомнить, как такой-то и такой-то выглядели в его костюмах. Режиссеры оперируют образами в узнаваемом и уникальном стиле, когда бюджет фильма очень скромен или, наоборот, огромен (сие особенно верно в случае огромного бюджета). Газетные заголовки обкатывают все эти истории.
Все эти кинодеятели могут быть талантливыми, но в реальности все они работают на главного сновидца: голливудского сценариста.
Как и с каждой формой творческой активности, которой он предавался, Харлан преуспел в Голливуде, сначала изучив систему, а затем ворвавшись в нее со всей силой своего искусства и своего интеллекта. Он не шел на попятный даже тогда, когда руководство студий отказывалось понять и принять его методы.
Полная история приключений Харлана на фабрике грез составила бы текст весьма приличного размера, но и представленный здесь срез – с его мечтами и катастрофами – весьма полезен для понимания проблемы.
«Воскрешение молодой леди в туфлях на завязках» (1968) показывает ничтожность светских романов, поверхностных автобиографий, а равно исторических лент, которые год за годом все глубже погружают нас в миазмы придуманного мира. То, что разоблачительный текст Харлана написан в жанре рассказа, нисколько не уменьшает реалистичности и точности впечатлений автора, но, напротив, странным образом придает им вес.
Не нужно было маскировать или защищать любого из персонажей, и ни одна студия не может обвинить автора в клевете, однако в рассказе все персонажи ползут по липкой паутине, словно лапки чудовищной черной вдовы, которую изучает Харлан.
Со времени написания рассказа механика голливудской системы изменилась, как изменились и представления Голливуда о себе самом, что можно видеть в знаменитом фильме Натанаэля Уэста «День саранчи». Впрочем, это неважно.
Так же, как Уэст и Хорас Маккой («Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?») до него, Харлан заинтересован в анализе этой социальной паутины и судьбах беспомощных мух, запутавшихся в ней. Сущность этой ситуации становится видимой только тогда, когда мы осознаем, что этот паук рукотворен, почти нереален, но, к сожалению, от того не менее смертоносен.
(Как и каждый фрагмент
