письмо? – вновь переспросил паж.
Галунье бросил:
– Да ты, цыпленочек, похоже, родился в Нормандии.
Мальчик повторил:
– В Нормандии? Я?
– Придется его обыскать, – заключил Карриг.
– Нет! Не надо! – упав на колени, вскричал паж. – Не надо меня обыскивать, добрые люди!
Это было все равно что дуть на огонь, чтобы погасить его. Галунье задумчиво объявил:
– Он не здешний. Он не умеет врать.
– Как тебя зовут? – спросил Карриг.
– Берришон, – мгновенно ответил мальчик.
– У кого служишь?
Паж молчал. Наемные убийцы и волонтеры, окружившие его тесным кольцом, начали терять терпение. Сальданья схватил мальчишку за ворот, а остальные наперебой повторяли:
– Говори, кому ты служишь!
– Уж не думаешь ли ты, маленький смельчак, что у нас есть время играть с тобою? – осведомился Плюмаж. – Дорогуши мои, обыщите его, и покончим с этим.
И тут произошло нечто неожиданное: паж, только что выглядевший таким испуганным, решительно выхватил из-под полукафтана маленький кинжальчик, больше смахивающий на игрушку, стремительно проскочил между Фаэнцей и Штаупицем и со всех ног помчался к восточной оконечности рва. Но брат Галунье на ярмарках в Вильдьё неоднократно выигрывал призы в состязаниях по бегу. Юный Гиппомен, благодаря своей быстроте завоевавший руку и сердце Аталанты[20], и тот бегал хуже него. Галунье мгновенно догнал Берришона. Однако тот яростно сопротивлялся. Сальданье он нанес царапину своим кинжальчиком, Каррига укусил, а Штаупица несколько раз сильно пнул по ноге. Однако силы были слишком неравны. Поверженный наземь Берришон уже чувствовал на своей груди чью-то тяжелую руку, как вдруг словно молния ударила в толпу преследователей, обступивших его.
Вот именно, молния!
Карриг отлетел вверх тормашками и хлопнулся наземь шагах в четырех. Сальданья, повернувшись вокруг своей оси, врезался в крепостную стену, Штаупиц взревел и рухнул на колени, как бык от удара обухом, а Плюмаж – сам Плюмаж-младший! – перекувырнулся и распластался на земле. М-да…
И все это в мгновение ока и, можно сказать, одним ударом произвел один-единственный человек.
– Ну и ну! – раздались голоса.
Вокруг нежданного пришельца и мальчика образовался широкий круг. Но ни одна шпага не покинула ножен. Взоры всех были потуплены.
– Ах ты, мой дорогой плутишка! – пробормотал Плюмаж, поднимаясь и потирая бок.
Он был в ярости, но под усами у него невольно засияла улыбка.
– Маленький Парижанин! – дрожащим то ли от чувств, то ли от испуга голосом протянул Галунье.
Подчиненные распростертого на земле Каррига, не обращая на него внимания, почтительно прикоснулись пальцами к шляпам и выдохнули:
– Капитан Лагардер!
V
Удар
