велел им замолчать.
– Что ты тут делаешь? – спросил он у мальчика.
– Вы человек добрый, и я не стану вам врать, – отвечал Берришон. – Я принес письмо.
– Кому?
Берришон с секунду молчал, и взгляд его скользнул по окну под мостом.
– Вам, – наконец сказал он.
– Давай сюда.
Мальчик вытащил из-за пазухи конверт и подал Лагардеру, после чего поднялся на цыпочки и шепнул ему на ухо:
– Я должен передать еще одно письмо.
– Кому?
– Даме.
Лагардер бросил ему свой кошелек.
– Ступай, малыш, – сказал он, – никто тебя не тронет.
Мальчик убежал и вскоре скрылся за поворотом во рву. Лагардер распечатал письмо.
– А ну, расступись! – приказал он, видя, каким тесным кругом обступили его волонтеры и мастера шпаги. – Вскрывать адресованные мне письма я предпочитаю в одиночестве.
Все послушно отступили.
– Браво! – вскричал Лагардер, пробежав первые строчки. – Такие письма мне нравятся! Именно этого я и ждал. Убей меня бог, этот Невер – учтивейший дворянин!
– Невер! – пронеслось среди наемных убийц.
– Что? Что? – разом воскликнули Плюмаж и Галунье.
Лагардер направился к столам.
– Сначала промочим горло, – сказал он. – Я безумно рад. Хочу вам рассказать одну историю. Садись, мэтр Плюмаж, здесь, а ты, брат Галунье, сюда. Остальные могут устраиваться, кто где хочет.
Гасконец и нормандец, гордые таким отличием, уселись справа и слева от своего идола. Анри де Лагардер осушил кубок и сообщил:
– Надобно вам знать, что я изгнан и покидаю Францию.
– Изгнан? – ахнул Плюмаж.
– Когда-нибудь мы еще увидим, как его вздернут, – с искренней скорбью в голосе пробормотал Галунье.
– За что же вас изгнали?
К счастью, этот вопрос заглушил дерзкие, хотя и вызванные искренней любовью слова Амабля Галунье. Лагардер не спускал фамильярности.
– Вы знаете верзилу де Белиссана? – осведомился он.
– Барона де Белиссана?
– Бретера Белиссана?
– Покойного Белиссана, – уточнил бывший королевский гвардеец.
– Он мертв? – раздалось несколько голосов.
– Да, я его убил. Чтобы взять меня в эскадрон легкой кавалерии, король, как вы знаете, пожаловал мне дворянство. Я обещал вести себя осмотрительно и полгода был тише воды ниже травы. Обо мне почти что забыли. Но однажды вечером этот Белиссан решил дать взбучку какому-то бедному дворянчику из провинции, у которого даже усы еще не выросли.
– Вечно одно и то же, – вздохнул Галунье. – Прямо странствующий рыцарь какой-то.
– Помолчи, дорогуша, – шепнул ему Плюмаж.
– Я подошел к Белиссану, – продолжал рассказ Лагардер, – а поскольку я пообещал королю,
