же сны, что и он? Как они могли столкнуться? Как оказались зажатыми в мрачных стенах и разделёнными стеклом без возможности открыться друг другу? И сколько на свете было таких, как они? Юмэ, кажется, упоминал кого-то из прошлого… Кажется. Тору сомневался: память то и дело подкидывала ему странные сюжеты, о которых он не имел представления. Будто фрагменты прошлых жизней, нанизанных на нити древнего и современного, сплетенные в тугой канат.
– Ты говорил со многими здесь? – спросил Тору.
– Едва ли существует много таких, не думаешь?
– Может быть, мы виделись в прошлой жизни, – вслух предположил Тору, но почти сразу пожалел о своём решении. Не стоило говорить о реинкарнации с, предположительно, западным человеком – там такое выступает только в качестве поводов для шуток.
– Я был мотыльком, – заинтересованно ответил Юмэ. В его голосе Тору услышал воспрянувшую жизнь: точно мотылёк, из последних сил летящий на свет. – Лохматым и дурным. Залетал в чужие окна, врезался в настольные лампы, обжигался и слеп.
– А я думаю, что часто плавал по реке Ганг, – смутившись, сказал Тору, – в Индии которая. Длинная лодка, я забыл название. Но ты понимаешь, наверное. И вот я плыву, и так хорошо на душе. Вообще воду люблю. Она притягивает и очищает.
– И трупной вони не боишься?
– Не боюсь.
– Поэтому такой унылый? Прямо как в прошлой жизни, – ответил Юмэ. Он поднял руки вверх, суставы издали противный хруст. – То есть трупная вонь – нормально, а как похрустеть, так ты с отвращением смотришь, да, неженка? Во сне, кстати, так можно. Не у всех получается, но интересно.
– Я не с отвращением, – оправдался Тору. – Но честно, не думал, что смогу поговорить с тобой о прошлых жизнях. Ты же говорил всерьёз?
– А я не похож на мотылька? – переспросил Юмэ.
– Похож.
– Ну вот и всё.
Тору улыбнулся, представив, как бы это, должно быть, неловко выглядело наяву. Мама была бы рада увидеть его улыбающимся во сне. Она бы точно подумала, что ему снова снятся «…глупые картинки, на которые попусту тратится так много времени!» Однако Тору чувствовал, что в этот раз вышел на другой уровень. Теперь его ночная жизнь не могла быть прежней: в ярких красках всегда будет мерещиться уродливая лампочка и отблески матового стекла. И грязные стены, уже не такие мрачные и давящие.
Тору стал видеть Юмэ почти каждую ночь. Он никак не мог разобраться в часовых поясах, хотя очень старался: ложился спать в разное время или не ложился вовсе, отключаясь под утро. Но Юмэ каждый раз был рядом. Тору в шутку спрашивал, просыпается ли он хотя бы иногда и всё больше сомневался в реальности происходящего и здравости своего рассудка. Слышать голоса в голове – серьёзный симптом. Тору искал в интернете причины своего помешательства и каждый раз не успевал заметить, как переключался на изучение культуры европейских стран: гораздо больше ему хотелось узнать родину Юмэ.
Если он был болен, то уже ничего не мог с собой поделать. Таблеток Тору опасался, в фильмах от них нельзя
