что состояние гипобиоза и даже анабиоза – неотъемлемое право всего живого на Земле, включая растения и всех животных, однако у человека оно не реализуется в силу его особой эволюции. «Не реализуется», но мы же видим – реализуется! Правда, до сих пор мы не знаем, как и благодаря какому механизму реализуется это всеобщее свойство живой материи конкретно у человека, но это, как говорится, уже другой вопрос.
В клинической медицине в 50–60-е годы с легкой руки Лабори и Гюгенара появилось повальное увлечение искусственной гибернацией (лат. hibernatio – «зимняя спячка»), особенно в хирургии сердца и крупных сосудов. Сейчас это увлечение прошло, однако кое-что полезное из этого извлечь удалось. Например, выяснилось, что снижение температуры тела больного всего на 1 °С снижало у него уровень обмена веществ на 5–6%, значит, понизив температуру тела больного на 20 °С, можно добиться снижения обмена в 100 (!) раз. Практически это означает, что человек в таком состоянии мог бы прожить без пищи и воды не один-два дня, а минимум 100 дней, т. е. больше трех месяцев. При этом сохранялся бы значительный интервал до температурного оптимума, присущего зимоспящим в период спячки (около +5 °С), что позволило бы снизить процент обмена до десятых и даже сотых долей, тем самым делая возможным многомесячную спячку человека, как у зимоспящих животных.
Однако выяснилось и другое: главным и до сих пор непреодолимым препятствием для погружения человека в состояние искусственной зимней спячки является мышечный термогенез, и прежде всего дрожь. Она возникала всякий раз при попытке снизить температуру тела ниже 28 °С, даже если при этом применялись релаксанты и наркоз. Возникавшая дрожь согревала организм, но если охлаждение все-таки продолжалось, наступало энергетическое истощение, при согревании дрожи уже не было, и больной чаще всего погибал. Как показали исследования, в мышце, даже полностью денервированной, при охлаждении ее до 28 °С дрожь наступает спонтанно – видимо, такая борьба с холодом запрограммирована в мускулах генетически.
Тем не менее бывают моменты даже у людей, когда барьер в 28 °С становился преодолимым и человек, охлажденный ниже этой критической температуры, возвращался в обычную жизнь,– как было описано в приведенных выше примерах!
Если говорить только о температуре тела, то у человека бывают состояния, при которых температура тела начинает неудержимо падать до самых низких, если не критических, показателей: это кризисные состояния при тяжелых инфекционных заболеваниях, глубокий шок или глубокая гипогликемия. Особенно в этом отношении показательны септический и ожоговый шок.
В чем же дело? Может быть, в случае глубокого шока или гипогликемии у человека срабатывают те же механизмы, что и у зимоспящих животных при впадении в спячку? Или шок – та же глухая защита для незимоспящего в экстремальных условиях, что и спячка – для зимоспящего? В принципе, холод и сухой голод для зимоспящего – тоже экстремальные условия!
Овладев способом вызывать у людей гипобиоз (спячку) искусственным путем, можно получить
