всегда находили, чем отблагодарить своего курьера, – как минимум просто накормить от пуза. Когда один из знакомых подарил ему старенький велосипед, дело пошло ещё веселее.
Благодаря своему занятию, за месяц-полтора Март обошёл и объездил всю округу, неплохо её изучив. Бывало, он отправлялся в поход после завтрака и возвращался домой только к вечеру, что, кстати, не особенно беспокоило приютившую его пожилую пару. Старик и старуха говорили, что таким образом городской неженка привыкает к самостоятельности, и это, несомненно, должно ему пригодиться в жизни. Что они думали на самом деле, Марта, в общем, не беспокоило: его вполне устраивало сложившееся положение вещей.
Погода в середине лета стояла жаркая, и Март, если выдавалась такая возможность, сворачивал к реке или пруду, чтобы освежиться. Так же было и в тот день.
Дело шло к вечеру. Марту пришлось помотаться, спозаранку взявшись за дело, и он ощущал усталость. Педали крутились с трудом. Иной раз, в горку, Март даже слезал с велосипеда и поднимался пешком, ведя своего железного коня за руль. Радовало то, что курьерские обязанности были исполнены, а значит, можно никуда не спешить.
Вот невдалеке показалась знакомая рощица. Март поразмыслил и свернул к ней. Велосипед он оставил лежать в кустах, а сам, продираясь сквозь густую, высотой по самую его макушку траву, спустился в ложбину.
Протекавшая здесь когда-то река сделала петлю, а позже ушла, переместив русло значительно в сторону. Однако изолированный остаток излучины не высох, а продолжал существовать, оберегаемый густой тенью деревьев, питаемый растаявшим снегом и дождями. Берег старицы порос камышом и осокой, мелководье облюбовали кувшинки, а поверхность затянуло ряской, но вода сохранялась чистой и прозрачной, на радость малькам и головастикам, да ещё лягушкам, которых здесь расплодилась уйма.
Март скинул пропитанную потом и пылью одежду на зеленовато-серый, изогнувшийся, точно гигинтский удав в тенистых амазонских джунглях, ствол ивы и с нетерпением пошагал туда, где струящиеся лиственными водопадами ветви тянулись к своему отражению в тёмном зеркале водоёма. Тёплая прибрежная тина тут же обняла ступни – дно показалось изготовленным из бабушкиного густого смородинового желе, когда оно ещё не остыло до конца. Едва ряска защекотала поясницу, Март опустился в прохладную воду и поплыл.
Сказался ли перепад температур между распаренным на солнце телом Марта и ощутимо холодным придонным слоем, а может, причиной явилось переутомление – как назло, в самом глубоком месте пруда у Марта свело мышцу ноги. Никак такого не ожидавший, Март попытался разогнуть ногу руками, однако с головой ушёл под воду, не сообразив сделать вдох поглубже.
Жуткая боль резала мышцу так, что Март застонал, выпустив из лёгких остатки воздуха. Он забился, пытаясь как-то выгрести на поверхность, но его всё равно утягивало ко дну. Март едва сдерживал позывы вдохнуть, с ужасом понимая, что вот-вот сдастся, и тогда вода хлынет в лёгкие. Он не мог поверить, что
