Чуть смуглая кожа, к ней загар прилипает моментально и держится круглый год. Это у Адомайтисов семейное. Как и темные глаза. Потрясающая улыбка. А на плече у Мота висит сумка Любы.
Я как вижу это, больше ни о чем думать не могу. Глаза наливаются кровью.
Иногда кажется, что, если бы я не носила ребенка, сошла бы с ума от тоски по мудаку Матвею Адомайтису, как то жуткое чудовище в сказке о токсичных отношениях.
Я капец как по нему скучаю, Господи! Что абсолютно ненормально, учитывая обстоятельства.
И вот Матвей ведет нас с Любой в сторону домиков. На его левом плече Любина сумка, правой рукой он приобнимает меня. По-дружески помогает не увязнуть в пушистом снегу. Захар плетется позади.
Я говорю:
– Комнаты все распределены, оказывается. Нужно было заранее бронировать, как отели в разгар сезона в Сочи. Кто бы мог подумать?
– Об этом неделю трещали в чате, – вставляет Люба. – Юль, в облаках витаешь? Все в курсе были.
Нет, ну какая она душнила! И как я не замечала столько времени?
– Я не читаю чаты, ты ведь знаешь. Там всегда сотни сообщений не по теме.
– Ну и кто тебе виноват? – бросает Люба в пустоту.
В глаза не смотрит. Либо стыдно, либо трусит. Скорее всего, второе, по этой же причине она ничего не сообщила Матвею про таблетки. А Люба ему не сообщила, иначе бы он вел себя иначе. Если уж решилась на войну – шла бы до конца. Как я.
– Перераспределим, какие, блин, проблемы, – перебивает Матвей весело. У него, кажется, прекрасное настроение, и подобные мелочи мало волнуют. – Люба, показывай, где что. Не терпится уже в баньку. Девчонки, взяли купальники? Лично я свои плавки забыл.
– Серьезно? Пойдешь без? – Я приподнимаю брови, а потом против воли смеюсь.
Он пожимает плечами и улыбается:
– Думаешь, идея не очень?
Глава 14
Через пару минут мы заходим в главный, самый большой корпус и начинаем стягивать куртки.
Вокруг все деревянное: и пол, и потолок, и стены, и мебель. В гостиной – огромная искусственная елка до потолка, украшенная дешевыми бумажными гирляндами. Переходник рядом утыкан вилками с небезопасно торчащими проводами.
Я изгибаю бровь и говорю вслух:
– Бли-ин! Надеюсь, не загоримся. Лично я бы на ночь поставила часового.
Все, кто услышал, громко смеются. Кроме Матвея. А хотелось бы, чтобы мое остроумие оценил именно он. Люба фыркает: «Ей ничего не нравится!», но на этом всё. Она никогда не умела держать удар.
Мы поднимаемся на второй этаж и бросаем вещи в свободную комнату с двумя кроватями. Застываем, смотрим. Нас по-прежнему аж четверо. А еще мы дружим.
– Кто же будет здесь спать? – театрально спрашивает Захар. И сразу же добавляет: – Пожалуй, я. Фигово мне, не обессудьте.
Он падает на койку и принимает позу эмбриона.
– Тебе помощь нужна? – уточняет Матвей.
Я решаюсь посмотреть
