подыскивать ту самую отдаленную ферму где-нибудь на севере, о которой мечтал. Но вдруг, окрыленный успехом, я решил слетать в Вегас, побыть там несколько месяцев и обеспечить себе безбедную жизнь раз и навсегда. Чтобы осилить долгий перелет, я накачал себя алкоголем и таблетками за минуту до посадки, а после приземления, когда все вышли, вразвалочку покинул самолет под изумленными взглядами стюардов.
Я и в Вегасе выбирал игры, проходившие в отдельных дальних комнатах, почти без публики, и постепенно увеличивал свой стек[4] и количество игроков, с которыми мог сидеть за столом. Между играми я вытаскивал свой блокнот, не только чтобы напомнить себе, что́ мне на самом деле нравится пить, и заказать ровно это, но и чтобы занести в таблицу характеристики игроков. Они думали не только о картах, но их настроение и мысли, даже если напрямую не касались игры, выдавали их дальнейшие тайные намерения. На каждого была заведена отдельная колонка.
Я уже мог жить и днем. Мог проводить сутки напролет за долгими играми, снова и снова побеждая, но также стараясь иногда проигрывать, чтобы не вызывать подозрений. Я был тем самым игроком, на которого все остальные поначалу смотрят свысока, – почти не разговариваю, тяжело дышу (из-за усилий, прикладываемых на то, чтобы обработать мысли, проходящие через меня) и бесконечно проверяю свои карты, что выдавало отсутствие опыта, неуверенность, может даже обсессию.
В конце дня я обналичивал фишки в кассе казино или клуба, в котором играл, и отправлялся пить и танцевать до поздней ночи. На следующий день после плотного то ли завтрака, то ли обеда я приводил в порядок мысли при помощи пары больших чашек кофе и снова отправлялся на охоту. Благодаря этому занятию я смог купить себе кусок земли на краю леса и построить большой дом из стекла, о котором всегда мечтал, – прозрачный, если смотреть наружу, непроницаемый, если смотреть внутрь, с огромным садом вокруг и с обстановкой, которую Даниэла окрестила «балаган-ну-что-за-балаган».
Однажды ночью в Вегасе, за неделю до возвращения домой, он ко мне подошел. Амнон, агент сыскной полиции, нонимони. Он сел рядом со мной и представился. Кажется, его голос тогда был другим. Голос я еще худо-бедно помню, но даже под дулом пистолета не смогу вспомнить лицо. Так вот, он предложил мне сотрудничать, быть тем самым «тузом в рукаве» у полиции. Он внимательно следил за моими играми в покер из диспетчерских комнат разных клубов, которые давали ему доступ после предъявления серьезной корочки, и у него создалось впечатление, что я говорю правду.
Я не помню ничего из нашего разговора, но когда я вернулся в Израиль и открыл дверь своего дома, то обнаружил на полу конверт с номером телефона, который мне следовало выучить наизусть, а сам конверт уничтожить. С тех пор я специальный помощник генерал-майора Амнона Аарони и лучший следователь в мире.
– Спустя неделю после того, как ты исчез, ограбили банк, – сказал Амнон, задумавшись. – Может быть, хотели удостовериться, что ты точно не приедешь, если что-то пойдет не по плану.
– Заложники?
– Не
