ей лет? – спросил он.
– Три года.
– Чёрт побери! Я их уничтожу, этих зверей!
Он не узнавал свой звенящий голос. Мари испуганно вздрогнула. Все, кто был в кабаке, глядели на них. Опомнившись, Иоанн снова сел за стол и велел француженке сесть. Она это сделала. Слёзы ещё лились у неё из глаз. Как они смотрели, эти глаза! Так, что Иоанн с трудом подавил желание дать ей в лоб.
– Что ты про меня наболтала? Откуда к ним пришла мысль, что можно тебя использовать?
– Ничего я не говорила! Они всё сами про тебя знают. К примеру, то, что ты млеешь от белокурых француженок с крутым нравом. Ребёнка у меня взяли ещё неделю назад.
– Мне нужно подумать, – проговорил Иоанн, взглянув на пустой кувшин, – чуть-чуть. Хорошо?
– Скажи, что я должна сделать?
– Где продают гашиш?
– Я думаю, только в квартале Зевгмы. Да уж, там-то он продаётся наверняка!
– Ты меня проводишь?
– Да.
Иоанн положил на стол большую серебряную монету, и они вышли. Близилась ночь. Иоанн шагал очень быстро. Мари едва поспевала за ним бежать, до крови сбивая о камни голые ноги.
– Ты правда им ничего не скажешь? – вымолвила она, схватив его за рукав.
– Я уже дал слово.
– И ничего не сделаешь?
– Ничего такого, что сможет ей повредить.
– А как ты освободишь её?
– Это уж моё дело.
Вскоре пришли. Хозяин постоялого двора, переговорив с Мари и взяв у её попутчика золотой, проводил их в комнату, где имелись две мягкие кушетки и два кальяна. Сразу же принесли отличное зелье. Заперев дверь на засов, Мари бросилась на шею будущему патрикию и уткнулась носом ему в плечо.
– Я тебя люблю! Я очень тебя люблю!
– Но я ведь ещё ничего не сделал!
– Ты сделаешь. Ты всё можешь. Ты – почти Бог!
И всё же она его раздевала так, словно он был вовсе беспомощным. А потом ему показалось, что всё умеет она.
Глава шестая
Иоанн вспоминал весьма часто об одном случае, который произошёл с ним полтора года назад, глубокой осенью девятьсот шестьдесят четвёртого. Дело было так. Подружившись в Готских Климатах со Святославом, он возвращался на торговой галере в Таврику. Два купца из племени тиверцев везли соль, купленную ими у него же, у Иоанна, на солеварнях, которые он получил в подарок от князя руссов. Сын градоначальника Херсонеса был весел и окрылён. Его честолюбие пело сотнями струн. Щипал их сам Дьявол. Шагая по шаткой палубе взад-вперёд, юноша всерьёз размышлял, ни много ни мало, о том, как бы подчинить себе время. Затяжной дождь держал в трюме всех, кроме молчаливого кормчего и гребцов, так что сын стратига два дня подряд слонялся от борта к борту без собеседников, чем был счастлив. Одежда его под дождём вся вымокла, но он этого даже не замечал.
Галера ползла вдоль берега. Иоанн, замедляя шаги у левого борта, глядел
