тем всё более отчётливо он начинает понимать: сказки всё это, и ничего из этого в реальном мире нет и просто быть не может! Ничего, кроме многочисленных и затёртых буквально до дыр сюжетов из многочисленных и таких похожих друг на дружку фильмов категории ужасов.
Вот и Лёля тоже не была исключением из всеобщего этого правила.
Она тоже уже почти не верила во все эти детские «страшилки», но лучшей своей подружке Марьяне Лёля почему-то поверила. И поверила сразу же после того, как та под огромным секретом сообщила, что в её квартире имеется живая игрушка. Вернее, не то чтобы совсем уж живая, но таинственно-оживающая по ночам.
– Мама мне не верит! – со вздохом добавила Марьяна. – Она считает, что я всё это просто нафантазировала. И бабушка тоже так считает. А ты? – замолчав на мгновение, Марьяна бросила косой взгляд на подругу. – Ты тоже думаешь, что я вру?
– Да нет же, я тебе верю! – торопливым шёпотом проговорила Лёля, придвигаясь со стулом как можно ближе к подруге (дело на уроке происходило, вернее, на уроке математики). – Очень даже верю! А как она выглядит, игрушка твоя?
– Клоун, – коротко ответила Марьяна и вновь замолчала.
– Клоун? – удивилась Лёля. – Какой ещё клоун?
– Обыкновенный, игрушечный. Я его…
Но тут Анжела Митрофановна, прервав объяснение, строго взглянула, сначала на Лёлю, а затем и на Марьяну, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Марьяна замолчала, а Лёля вновь отодвинулась от подруги на положенное расстояние.
– Потом расскажу! – дождавшись, пока математичка потеряет к ним всяческий интерес и далее займётся объяснением всевозможных тригонометрических премудростей, прошептала, вернее, прошипела Марьяна. – После уроков!
Урок математики был последним на сегодня, и Лёля, согласно кивнув, принялась терпеливо ждать его окончания. Объяснений Анжелы Митрофановны она уже не слушала, вернее, некоторое время ещё пыталась хоть что-либо из этих объяснений уловить, но, пропустив начальную их стадию, поняла, что все попытки сего уловления, увы, тщетны и совершенно даже бессмысленны. Тогда, махнув мысленно рукой на замысловатые эти формулы и теоремы, Лёля закрыла глаза и принялась считать до тысячи. Тоже в мыслях, разумеется.
Звонок прозвенел на цифре семьсот сорок четыре, и все двадцать пять девятиклассников (то есть учащихся 9 «Б» класса) дружно рванули к выходу. Все, кроме…
Лёля с Марьяной остались. Марьяна – потому, что была сегодня дежурной по классу, ну а Лёля, естественно, за компанию, такая уж сложилась у них давняя традиция.
– Ты пока стулья подними, а я сгоняю губки намочу, – скомандовала Марьяна, брезгливо сдвигая в кучу влажные и белые от мела губки. – Или, может, ты этим займёшься?
Но Лёля уже занялась стульями, и Марьяне ничего другого не оставалось, как тащиться через весь коридор к умывальникам, что она, естественно, и проделала всё с той же брезгливой гримаской на хорошеньком личике.
А Лёля, покончив со стульями, принялась подметать пол. Вообще-то, в её личные дежурства Марьяна всегда ограничивалась простым поднятием стульев, но Лёле просто не хотелось сидеть без дела в ожидании подруги. Да так оно и быстрее будет…
В их небольшой компании всегда верховодила Марьяна, весёлая и заводная, но в последнее время она вдруг изменилась, резко и неожиданно. Была болтушка из болтушек, а теперь всё больше молчала. И вообще, сделалась замкнутой, раздражительной без причины… Домашние задания у Лёли на перерывах торопливо скатывала (а раньше всё наоборот было!). Лёля, теряясь в догадках, по поводу столь неожиданного изменения характера подруги, пришла, наконец, к выводу, что на Марьяну могло угнетающе подействовать лишь одно. А именно, что третья общая их подружка, Иришка, укатила на целых два месяца в какой-то лечебный то ли санаторий, то ли профилакторий, и теперь Лёля с Марьяной могли общаться с подругой лишь посредством мобильной связи, да и то не в любое время суток. А это, как вы сами понимаете, совершенно не тот эффект…
Оказывается, дело было вовсе не в Иришке!
Не в Иришке, а в странной игрушке, таинственно оживающей по ночам…
В каком-то игрушечном клоуне… Так, кажется, охарактеризовала эту игрушку сама Марьяна.
Пока Лёля над всем этим усиленно размышляла, вернулась Марьяна и принялась небрежно елозить мокрой губкой по исписанной мелом доске. Не удержавшись, Леля принялась и в этом ей помогать, а потом подружки вместе вышли из школы и направились в сторону дома.
Всё это время Лёля с нетерпением ожидала продолжения истории об оживающем клоуне, но Марьяна упорно молчала, а Лёля, не желая обнаруживать своего нетерпения, тоже шагала молча. И так, в полном и обоюдном молчании, они и дошли до старой обшарпанной пятиэтажки, в которой и проживала Марьяна вместе со своей мамой и бабушкой.
– Хочешь,
