начал замечать, что Юрка становился каким-то двуличным. В глаза он говорил ребятам одно, а за глаза, когда никто из предыдущих собеседников его не слышал, говорил о них гадости. Постепенно в классе стали его сторониться, какие-либо разговоры при нём утихали и возобновлялись только в Юркино отсутствие. Вовка пытался поговорить с ним на эту тему, но Юрка только рукой махнул и сообщил ему, куда должны пойти «эти недоумки».
Во втором полугодии десятого класса у Юрика появился личный автомобиль. Кто-то ахнул, кто-то отвёл глаза, сделав вид, что ничего не произошло, когда Юра лихо затормозил у входа в школу и вошёл в класс, покручивая на указательном пальце ключи от авто. Весь его торжествующий вид говорил: «Ну что, съели? Утёрлись, кретины? Теперь вам понятно, кто такой Юра Матюшин?» Хотя от дома до школы было недалеко, Юра упорно ездил туда на своей машине. Однажды, пока Юрка парковался, рядом собралась небольшая стайка одноклассников и одна из девчонок звонко, на весь школьный двор, произнесла:
– Слышь, Юрок, а в булочную ты тоже на машине ездишь?
Дружный смех окружающих был ответом на эту реплику. Юрка же не сказал ничего, только гордо задрал нос и торжественно прошествовал мимо толпы насмешников.
В тот же год в семье Герасимовых произошло печальное событие: умерла бабушка Виктория Александровна. Володя ходил сам не свой, тяжело перенёс похороны, пришёл в себя только спустя неделю. Получалось так, что со смертью бабушки ушли и его детство, и его юность, ушли в те края, откуда возврата не бывает.
Примерно в это же время Кирилл Сергеевич объявил Анне Николаевне, что его семейство в её услугах больше не нуждается и она может вернуться домой, в Иркутск.
Опешившая от такой новости старушка плюхнулась на стул и схватилась за сердце:
– Как это больше не нужна? А как же я жить буду? На что? Мне же пенсию за пятнадцатилетнюю работу на вас никто платить не будет! Я же сына вашего вырастила, за вами ходила, а вы вот так выгоняете на улицу, пошла вон, старая кляча!
По щекам Анны Николаевны потекли слёзы, она всё никак не могла поверить, что с ней на старости лет обойдутся столь жестоко.
В разговор вмешалась Клавдия:
– Ты чего тут мокроту развела, а? Мы тебе деньги платили? Платили! Платили ровно столько, сколько договаривались. Задержек не было. А сейчас всё, Юрочка вырос, а ты состарилась, тебе на отдых пора, – визгливым голосом рыночной торговки выговаривала она плачущей Анне Николаевне. – Вот тебе подъёмные, вот билет. И завтра же чтобы тебя тут не было!
Разговор этот происходил в присутствии Юры. Он по молодости лет не до конца понял весь трагизм этой безобразной сцены, но след в его сердце остался. Остался на всю жизнь. А со временем Юра сделал для себя вывод: он самый любимый, самый главный в жизни, если ему что-то нужно, это надо достать, купить, отобрать, невзирая на то что другие заплатят за это деньгами, здоровьем или даже жизнью.
