крестное знамение и протянул руку.
– Есть и будет! – отозвался Зорька, лобзая руку Дионисия.
– Где можно остановиться на постой? – спросил старшина.
Крестьянин поднял глаза:
– Через три версты дом мельника. Добротный, большой дом, всем места хватит.
Басаргин достал из кошеля мелкую монету и протянул ее старику:
– Возьми за помощь. Барина твоего я разыщу и накажу. Пойдем, отче, – Басаргин развернулся и зашагал к возку. – Надобно до темна успеть.
Ночь в доме мельника прошла беспокойно. Басаргин несколько раз просыпался в холодном поту. Снился ему и одноглазый мужик-раскольник Сапыга, и везде сующий свой нос боярин Широковатый, но последний сон, что приснился под утро, никак не выходил у него из головы. Снилось ему, будто оказался он в огромном храме, расписанном фресками невероятной красоты. С купола, уносившегося под самые небеса, исходил божественный свет в виде трех золотых лучей. У алтаря, преклонив колено, стоял человек в золоченой мантии на плечах. В руках он держал корону, усыпанную сапфирами и бриллиантами изумительной красоты, и хотя человек в мантии был далеко от старшины, Басаргин отчетливо видел четкую огранку каждого камня, украшавшего корону.
Человек в мантии совершенно не замечал присутствия постороннего, он обращался к Богу, и чем громче произносились слова молитвы, тем ярче становилось свечение лучей. Вскоре золотистый свет залил все пространство храма. Басаргин прислушался, где-то издалека, вероятно с улицы, доносились крики сражения, нечеловеческие вопли раненых и горькие стенания вдов, хоронивших своих мужей.
Басаргин сделал шаг к алтарю, но человек не оборачивался, будто рядом и не было никого. Сделав еще шаг, он отчетливо услышал слова молитвы и диалога. Человек в мантии с кем-то беседовал. Басаргин никак не мог распознать голоса собеседников. Первый обещал человеку спасение и избавление от позора в обмен на его душу, и звучал он весьма неприятно; второй предостерегал человека, указывая на последствия договора. Человек в мантии колебался, он понимал, что, согласившись с условиями, он спасет свой город, но погубит свою бессмертную душу.
– Базилевс! – в храм вошел человек в доспехах. – Турки взяли восточную стену, они уже прорвались в город.
Император поднял руку:
– Где они сейчас?
– У цирка Флавия.
– Ступай, я скоро приду.
Человек в доспехах поклонился и выбежал из храма.
Басаргин наблюдал за картиной со стороны, словно смотрел представление в театре. Только теперь это был театр теней.
– Самаэль! – тяжело произнес человек. – Я согласен.
Корона в руках базилевса засветилась.
– Отныне, в чьих руках будет сей венец, тот получит власть над всем миром.
Фрески на стенах закружились в каком-то неведомом хороводе, святые протянули друг другу руки, послышалась какая-то небесная какофония. Звуки раздавались со всех сторон, соединялись в одно целое и невыносимо резали слух.
Басаргин проснулся. Сон был настолько отчетлив,
