мужик с истошным криком:
– Стрельцы идут.
Половой испуганно перекрестился и полез под стол.
В трактир вломились стрельцы и загородили выход из трактира со словами:
– Кто вы такие, откуда будете?
Молодой парень стал потихоньку пятиться к печи.
Мужик, которого только что порезали, перестал стонать и только тихо сопел. Стрельцы подошли к нему и открыли рану.
– Совсем плох! – произнес один из них. – До утра не дотянет.
– Кто его так?
Мужики в трактире расступились, образовав проход к печи, у которой сидел паренек, обхватив голову окровавленными руками.
– Взять его! – крикнул стрелецкий старшина. – На дознание. А вы кто такие, откуда будете, зачем прибыли? – он сгреб огромной ручищей со стола остатки трапезы, оставив только штоф.
Налив в стакан водку, он залпом опрокинул его. Затем стрелецкий старшина достал из сумки лист бумаги и перо, прокашлявшись, произнес:
– Подходи по одному и сказывайте. Только не врите мне, иначе шкуру спущу.
Парня скрутили, для острастки врезали пару раз по зубам, чтобы не вырывался, и вывели из трактира. У дверей уже стояли сани, запряженные гнедой кобылой. Грива кобылы была нечесана и не ухожена, так как взяли ее в соседнем дворе, как и сани.
Сам возок был устлан небольшим слоем соломы, на котором сидел еще один стрелец. Юношу небрежно кинули на возок. Уткнувшись в ароматное сено, он тихо застонал.
– Куды его? – спросил стрелец, взявшись за вожжи.
– Вези в Разбойный приказ, там разберутся, и грамоту им передай, – старшина протянул руку с разорванной по краям бумагой. – Скажи, Емельян Федотыч после допроса подойдет.
Стрелец на санях кивнул головой и дернул вожжи, слегка хлестув лошадь по крупу, и отдал команду к движению.
Сани покатили вдоль улицы. Из окон то и дело выглядывали лица любопытных посадских и тут же прятались.
Емельян Федотыч, стрелецкий старшина, редко ходил в патрули по московским слободкам, но чтобы не наесть брюхо и не потерять хватку, иногда все же срывался со своего обитого войлоком и бархатом табурета и выходил в патруль с низшими чинами. По своему разумению он и считал это настоящей службой престолу. Сейчас он сидел за деревянным столом в трактире, пытаясь разобраться в причинах этого непонятного ему преступления.
Березовые поленья в печи весело потрескивали, отдавая кирпичам свое тепло, что разносилось по трактиру. Это делало трактир весьма уютным заведением, где приятно было бы посидеть в тихий вечерок. Государева служба превыше трактирного уюта, стало быть, нужно вести дознание по всем правилам. Басаргин крякнул и уставился на печь.
«Что не поделили эти бродяги в рваных зипунах?» – терзали его мысли. Рядом с ним стоял одноглазый мужик, который, со слов трактирщика, являлся причиной ссоры. Он пододвинул к себе склянку с чернилами и обмакнул перо.
– Значит, Сапыга, говоришь, кличут, – прохрипел
