полос железа и стали так, что они становились единым целым.
Некоторые клинки были очень хороши. Особенно, когда тонкая полоска стали прокована между двумя полосками железа. Острая и твердая стальная кромка была надежно одета в железную защитную рубаху. Любой рыцарь счел бы за счастье иметь такой клинок. Но мастер Николас все еще был недоволен.
Его клинки приближались по качеству к булатным. Но он хотел превзойти их. Иногда мастер часами всматривался в булат, надеясь прочитать знаки в его завитках, точках и разводах. Ему виделись алхимические символы, но они никогда не складывались в сколь-нибудь осмысленные формулы. Надо было пробовать, экспериментировать и искать дальше.
На самом деле мастер Николас никогда не думал ковать мечи для рыцарей. Алхимик верил, что сможет получить вещь, в которой будет заключена сила всей силы. Он много рассуждал и каждый раз приходил к выводу, что эта вещь должна воплотиться в клинке.
Именно тогда Николас стал изучать кузнечное дело. Не звон стального оружия привлекал мастера. Его вещь силы должна быть способной победить самое твердое. И самое сложное. Так написано на знаменитой Изумрудной скрижали Гермесом Трисмегистом.
Мастер считал, что самое сложное – изменить то, что предопределено. «Может быть, я не прав, и назначенный ход вещей изменить нельзя, – рассуждал он. – Но я хотя бы попытаюсь. Ведь не напрасно человек наделен волей. Мы меняем мир вокруг себя и меняемся сами. Пусть я дерзок. Но я хочу большего! Я хочу найти вещь, которая сможет менять предначертанное, неизменное».
Утром Николас проснулся и вышел на порог. Было пасмурно, словно сумерки еще не отступили, собирался дождь. «Хорошо, что я по сухой погоде приготовил достаточно древесного угля для домницы. Сегодня я смогу начать новый опыт. Новое делание», – подумал он.
В это время над кузницей на восток в сторону города пролетела вереница лебедей. «Одиннадцать», – посчитал Николас. Раньше он никогда не видел лебедей на Буром болоте. Странно было и представить этих птиц-аристократов в топкой холодной жиже. Ведь даже летом эти мутные воды не прогреваются, а уж зимой и подавно.
II
В сумерках под дождем одиннадцать богато одетых юношей с мечами на поясе вошли в город через Западные ворота. Они были разного возраста и так похожи друг на друга, что никто бы не усомнился, что это братья.
Днем все входы в город были закрыты. И только после заката стражники начали открывать их. Что-то заело в старом механизме, когда решетка уже почти поднялась. Несколько стражников, отложив секиры, бестолково суетились, толкались и говорили все одновременно:
– Тяни, тяни! Выдергивай!
– Дай-ка я стукну!..
– Подсоби!
– Вот зараза!
Своим сумбурным топтанием они напоминали обитателей птичьего двора, которым только что бросили горсть зерна. Никто из стражников не обратил внимания на братьев,
