забытьё. Из темноты его выдернул сигнал подъёма. Кондауров соскочил с койки и дальше действовал автоматически, подчиняясь поступавшим командам. Только на пути в столовую он, вдруг, неожиданно понял, что чувствует себя нормально. От удивления он на мгновение замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце билось ровно и спокойно, тошноты не было. Куда что девалось? Но, … сомнений не было, морская болезнь отступила!
Радостный и счастливый, он почувствовал вдруг «бешеный» голод. Жадно, с большим аппетитом, проглотил не только свою «пайку», но и соседнюю. Нетронутых паек на столе было много. Видимо не все курсанты ещё «оклемались». Сытый и счастливый молодой моряк выскочил на открытую палубу. С большим удовольствием полной грудью вдохнул свежий морской воздух, наполненный солью Северного моря. На наветренном борту, подставив лицо ветру и брызгам, он дышал и дышал. Казалось, с каждым новым вдохом жизнь и силы вливаются в молодое сильное тело юноши. Жизнь была прекрасна! Ещё одним моряком на Белом Свете стало больше. На построении боцман мельком взглянул на Кондаурова и, как показалось курсанту, удовлетворительно ухмыльнулся.
Размышления старого капитана приняли вполне определённое направление. Воспоминания о первом рейсе невольно в уме коснулись темы «морской болезни» и, в связи с этим, накрученных вокруг этой, безусловно проблемы, былях и небылицах. Кондауров встал и снял с книжной полки томик избранных произведений Максима Горького. Раскрыв книгу, он нашёл нужную выдержку из «Песни о буревестнике»:
«Ветер воет… Гром грохочет… Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний. – Буря! Скоро грянет буря! Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: – Пусть сильнее грянет буря !..» – последние слова он произнёс вслух. Поставив книгу на место, моряк вернулся в кресло и задумался.
Конечно, описывая поэтически бурю, классик, безусловно, имел в виду другую бурю, политическую. А так, по жизни, по существу, ни один нормальный человек, ни один здравомыслящий моряк не будет желать наступление шторма, бури, … урагана.
Иногда Кондаурову приходилось читать, а то и слышать восхищения людей непогодой, а скорее всего, «не нюхавших по-настоящему» истинных штормов. Непогода, шторм, буря, ураган не могут нравиться нормальному человеку. И все, абсолютно все люди подвержены «морской болезни». И если кто-то говорит, что он ею не страдает, то, либо он кокетничает и бессовестно врёт, либо имеет в виду только острую её форму – тошноту и рвоту.
Недаром, одним из названий областей низкого давления, характеризующих шторма, есть «область атмосферной депрессии». Вся суть этого явления выражена в ключевом слове «ДЕПРЕССИЯ»! А здесь всё: и плохое самочувствие, иногда головные боли, повышенная апатия, иногда, телесная слабость, сонливость. У некоторых моряков она может проявляться в нездоровом, повышенном аппетите. У других, напротив,
