значимые, тем сами они становились историчнее, памятнее, долговечнее. Вот почему мы, нащупав ассоциативные связи настоящего с прошлым, нередко обращаемся к старым, но вечно молодым образам, ставшим, по определению Гомера, «крылатыми».
Тип – образ, если можно так определить, высшего порядка, элитарный. В нем обобщены особенности, характерные для целого круга людей, воплощены черты, присущие представителям той или иной общественной группы, класса, нации.
Знаменитый русский критик В. Белинский раскрыл свое понимание «типа», определил суть типизации следующим образом: «У истинного таланта, – писал он, – каждое лицо – тип и каждый тип для читателя есть знакомый незнакомец. Не говорите: вот человек с огромной душою, с пылкими страстями, с обширным умом, но ограниченным рассудком, который до такого бешенства любит свою жену, что готов удавить ее руками при малейшем подозрении в неверности, – скажите проще и короче: вот Отелло! Не говорите: вот человек, который глубоко понимает назначение человека и цель жизни, который стремится делать добро, но, лишенный энергии души, не может сделать ни одного доброго дела и страдает от сознания своего бессилия, – скажите: вот Гамлет! Не говорите: вот чиновник, который подл по убеждению, зловреден благонамеренно, преступен добросовестно, – скажите: вот Фамусов!.. Разве все эти собственные имена теперь уже не нарицательные?.. Как много смысла заключает в себе каждое из них! Это повесть, роман, история, поэма, драма, многотомная книга, короче: целый мир в одном, только в одном слове!..»
«Кому какое дело было бы, например, до полоумных Лира и Дон Кихота, – подхватывал и развивал мысль Белинского И. Гончаров, – если б это были портреты чудаков, а не типы, то есть зеркала, отражающие в себе бесчисленные подобия – в старом, новом и будущем человеческом обществе».
Тонкие наблюдения позволили писателю особо подчеркнуть способность типов-родоначальников создавать себе подобных: «Этот мир творческих типов… Дон Кихот, Лир, Гамлет, леди Макбет, Фальстаф, Дон Жуан, Тартюф и другие уже породили, в созданиях позднейших талантов, целые родственные поколения подобий, раздробившихся на множество брызг или капель. И в новое время обнаружится, например, что множество современных типов, вроде Чичикова, Хлестакова, Собакевича, Ноздрева и т. д., окажутся разнородностями разветвившегося генеалогического дерева Митрофанов, Скотининых и в свою очередь расплодятся на множество других…»
Ну что ж! Суть и существо «крылатости» имен раскрыты. Пришла пора завязать более тесное знакомство с героями этой книги.
В книгу включены следующие категории крылатых имен:
– собственно образы-типы (барон Мюнхгаузен, Обломов, Крез);
– образные имена, употребляемые в выражениях (Аредовы веки, нить Ариадны, Панургово стадо);
– образные заменители имен собственных (Душечка, Золушка, байбак);
– имена, выступающие нарицательным обозначением качества (недоросль, хулиган);
– имена групп, коллективов, раскрывающие общее через единичное (плеяда, Кит Китыч);
– абстрактные имена-характеристики (варяг, химера, Иван Непомнящий);
– имена, ставшие оценочным обозначением ситуаций (бедлам, Рубикон);
– имена племен и наций, выступающие в образном употреблении (вандалы, могикане, парфяне).
А
Авгуры. Улыбка авгуров
Авгуры в Риме были жрецами-гадателями. Они предсказывали будущее по полету и пению птиц, по тому, как клевали зерна священные куры, жившие при храмах.
Предсказаниям авгуров полагалось верить, но даже в древности многие считали все это чистейшим шарлатанством.
Понятно, что нелепость действий авгуров была яснее всего им самим. Возникла поговорка: «Если авгур видит авгура, они не могут сдержать улыбки». Вот почему усмешку, которой обмениваются между собой люди, совместно, по сговору обманывающие других, называют улыбкой авгуров.
Агафья Тихоновна
Эта купеческая дочь в комедии Н. Гоголя «Женитьба» затруднялась в выборе нагрянувших к ней женихов: «Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно! Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась».
К сослагательному наклонению «если бы да кабы», столь близкому сердцу невесты, нередко обращаются те, кто ищет оправдания своей лени, бездеятельности и т. п. И тогда образная речь услужливо напоминает: этот
