о народах всё, но также и имена тех, кто встанет стеною гнева против сквозей Неопознанного Совестью. Тебе предстоит понять, что несут людям возводящие основания новых империй не государств, но Совести, понять всех, кто также торит путь к сверхчеловеку, соединить их опыт.
Затем, подобно солнцу, ты будешь должен закатиться, как называют это люди, к которым тебе предстоит спуститься с гор. Так начнётся твой закат.
Я же останусь здесь. Нашими священными рунами я высеку на камне послание тому, кому будет дозволено через тысячу лет прочесть их, и только тогда, когда возникнет окружение основ возрождения Единства. Потом я защищу от невежд своё послание шумом незначащих насечек. Затем я умру.
Орёл, что будет жить с тобою в горах, увидит в море остатки моего погребального челна и принесёт тебе весть».
– Это и будет твой знак к началу моего пути? – спросил Заратуштра.
– Да… И помни: никогда не пытайся быть свободным от чего-либо; можно быть свободным только для чего-либо. Нельзя освободиться от страданий; можно только освободиться для борьбы с причинами их появления.
Уже засыпая, Верховный жрец еле слышно спросил в никуда:
– Если тень человека от света Солнца темна, то какую тень отбрасывает от человека Чёрное солнце?
За южной окраиной
Проснувшись и приподняв голову над бортом небольшой ладьи, он увидел огромный простор, подаренный Землёй стокам всех ручейков его родины, но утренняя хмарь задёргивала края горизонта. И Заратуштра пропел – то единственное, что он хранил в своей памяти от материнских слёз радости и ожиданий:
Солнышко, радостей папынька!
Где оно нынче?
У чёрта заморского запонка?
Чёрт его спрятал в петлицу?
Выловим! Выловим!
Выудим! Выудим!
Как и тогда, в младенчестве – в ответ на материнскую голосицу, – так и сейчас солнце не преминуло тут же откликнуться, объявив себя ластиком серого неба: стал заметен левый берег, другой же берег реки продолжал прятаться.
На чистой глади устья Ра то и дело всплёскивались игры больших, невиданных им рыб; поверхность воды была настолько огромной, что вмещала в себя всё небо. На Солнце не было возможности смотреть прямо – настолько оно было ярким, – но лишь через его отражение, которое, казалось, заигрывало с Заратуштрой. Тишина как будто предвещала торжественность момента встречи реки с морем, но он так и не смог понять, когда эта встреча произошла; земля внезапно ушла на кромку горизонта, вода поменяла свой цвет и стала солёной.
Здесь пролегала южная граница Руси храма Рода.
Он и раньше видел море, Северное Море солнечных слёз; иссиня-чёрная вода волнами выбрасывала там на берег янтарные капли. Заратуштра бродил по мягкому песку, и иногда ему казалось, что он гуляет не в воде, а по воде – так легка была
