расширенными ноздрями слабый ветерок; львицы, более нетерпеливые, обнюхивали землю. Вдруг одна из них почуяла запах людей и, припав к земле, поползла к шалашу, наполовину скрытому высокими травами. Две другие львицы последовали за ней, в то время как самцы задержались позади.
Ун смотрел на приближавшихся хищников. Каждый из них был по крайней мере в пять раз сильнее человека; их когти – острее дротиков с костяными наконечниками, а клыки – сокрушительнее каменных топоров и деревянных копий. На мгновение Уна охватил страх от сознания, что он один.
Зур поднял голову. Ужас перед хищниками смешивался в его душе с горькой мыслью о том, что он не может ничем помочь Уну в предстоящей схватке.
Первая львица была уже близко. Не разобрав, что за странные существа скрываются среди густо переплетённых лиан, она принялась кружить вокруг убежища. Теперь, когда львица была рядом, Ун больше не боялся её. Кровь сотен поколений воинов и охотников, которые умирали в когтях у хищников, сражаясь до последнего вздоха, бурлила в его жилах; глаза горели так же ярко, как у львицы. Потрясая топором, он бросил вызов свирепым хищникам:
– Ун вырвет у львов внутренности!
Зур сказал:
– Пусть сын Быка будет осторожен! Раненый лев забывает о страхе смерти. Надо поражать его копьём прямо в ноздри, когда он подойдёт достаточно близко!
Ун почувствовал в словах друга всю мудрость племени ва и опустил топор. Хитрая усмешка скользнула по его лицу.
Замерев на месте, львица старалась рассмотреть неведомое существо, обладающее столь мощным голосом. Один из самцов зарычал, за ним – другой. Ун ответил протяжным боевым кличем. Теперь все хищники стояли перед хижиной. Они хорошо знали силу своих мускулов и преимущество совместной охоты. И всё же звери не спешили нападать.
Существа, бросившие им столь дерзкий вызов, продолжали оставаться невидимыми, и это смущало хищников.
Наконец одна из львиц, самая молодая, решила перейти в наступление. Она подошла ближе, обнюхала хижину и ударила лапой по сплетённым лианам. Зелёная стена прогнулась, но выдержала удар. И в ту же минуту острый конец копья с силой ударил хищницу по ноздрям. Львица отскочила назад, мяукая от ярости и боли; остальные смотрели на неё с тревожным удивлением. Мгновение звери стояли неподвижно; казалось, они забыли про людей. Затем один из самцов, зарычав, сделал гигантский прыжок и очутился на крыше хижины, которая провисла под его тяжестью.
Ун пригнулся. Он ждал. И когда страшная морда оказалась на расстоянии протянутой руки, сын Быка трижды, раз за разом, нанёс удар по ноздрям хищника. Обезумев от боли, ослеплённый кровью, лев упал с крыши и покатился по земле. Скатившись с пригорка, он пополз прочь и исчез в густой траве.
– Если лев осмелится прыгнуть ещё раз, Ун выколет ему глаза! – угрожающе крикнул уламр.
Но хищники стояли в нерешительности. Скрытые среди лиан существа казались
