сильна физически, но нечеловеческое обращение сломило мой дух. Противоречие между могучим телом и слабым духом, который жил в нем, было абсолютным. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Я не испытывала ненависти к своим хозяевам; более того, я была им благодарна. Пусть они плохо обращались со мной, но мне давали еду, что мне казалось великой милостью. Я была им очень благодарна.
Там, в кабинете специалиста, слезы струились по моему лицу. Мне было очень стыдно за себя – за этого порабощенного человека. Я ощутила его боль и его сломленную душу. Как можно относиться к другому существу таким образом? Как можно заковать другого человека в цепи с металлическим ошейником? Как я могла быть столь благодарна людям, которые обращались со мной явно жестоко – и только потому, что они меня кормили? Как я могла обладать таким сильным телом и все равно чувствовать себя совершенно беспомощной? Почему я не могла протестовать? Почему я не пыталась изменить свое положение, взбунтоваться или даже сбежать?
Основная идея, которую я вынесла из своего опыта, заключалась в том, что я ощутила отсутствие силы воли. Как только я вышла из транса и приподнялась с кушетки, я спросила специалиста: «Что значит быть сильной?» Она мне не ответила. (Сегодня я задаю вопросы для того, чтобы вывести своих пациентов на более высокий уровень понимания, но у нее был другой метод.) Ее ответ на вопрос звучал слишком просто: «Ты должна найти ответ самостоятельно».
Это было мое единственное видение во время второго сеанса у регрессиониста, и этот опыт стал для меня подлинным катарсисом. До конца дня я спрашивала себя: «Что значит быть сильной?» Я не находила очевидных ответов, но испытывала эмоциональное облегчение и не сдерживала слез.
Теперь, оглядываясь назад, я могу заметить, что вплоть до того самого момента этот вопрос был критически важен для моего карьерного роста. Как молодой юридический консультант, я считалась очень ценным сотрудником в коллективе корпоративных юристов-стажеров. После каждого испытания мои руководители хвалили мою трудовую дисциплину, мои юридические навыки и мое умение обращаться с клиентами и деловыми задачами. Впрочем, они не собирались повышать мою зарплату до уровня коллег и отказывали мне в моей искренней просьбе о расширении практики, хотя такая возможность была. Я не столько испытывала удовлетворение от своей лояльности, сколько ощущала свое бессилие, совсем как тот раб. Я любила своих коллег, не хотела лишаться чувства комфорта и безопасности, которые давала мне фирма, но и не получала того, что хотела. Протест не помогал, а сопротивление теоретически могло мне навредить, поэтому я могла только проглотить свою обиду и оставаться таким же хорошим работником, как и прежде.
Эти эмоциональные проблемы я пережевывала изо дня в день, пока моя челюсть не взмолилась об избавлении от боли. Как я поняла позже (и буду обсуждать на страницах этой книги), все наши физические недомогания начинаются на эмоциональном
