вверх по склону, мы с Владимиром уже не бросались к первому попавшемуся дереву, как вчера, а выискивали такое, которое обильнее было усыпано шишкой. Он догадался взять с собой бинокль. С его помощью мы без особого труда их находили. Мешки, наполненные шишкой, оставляли здесь же между деревьями. По пути предусмотрительно делали затёски, чтобы не потерять. Незаметно поднялись на гриву. Забравшись на очередное дерево почти до самой макушки, вдруг обратил внимание, что я вместе с кедром, который был высотой метров двадцать пять-тридцать, раскачиваюсь из стороны в сторону. Размах был настолько ощутим, что у меня подступил комок к горлу – мне показалось, что дерево падает. Взглянул поверх других деревьев. Особого качения не увидел – так, слегка макушки гуляли по ветру. Взглянул вниз – всё повторилось: я, будто в гигантской колыбели, летал по воздуху туда-сюда. Мне это начинало нравиться, я почувствовал какую-то незнакомую лёгкость в теле. На миг показалось, что не дерево вовсе меня качает, а словно сказочный богатырь-лесовик держит меня на своих сильных ветках-руках и качает, решив меня убаюкать. Я почувствовал себя маленькой крошкой на фоне этой огромной тайги. Может быть, в этот момент я был близок к герою сказки Киплинга – Маугли. Мне действительно пришло в голову такое сравнение. Захотелось удобнее устроиться в развилке и наслаждаться. Я даже сверху крикнул напарнику, предложив ему испытать то же самое, но Володя лишь отделался шуткой. Почему до этого я не замечал ничего подобного? Оказалось, всё просто – до этого я залезал на кедры ещё на склоне, где ветер был практически не ощутим. А теперь мы поднялись на самую верхушку гривы – здесь было ему раздолье.
На шестой день мы уже достаточно заготовили чистого отборного ореха. Пять мешков были заполнены под завязку. На пологе шириной метра четыре и длиной шесть метров лежал на просушке обрушенный и просеянный орех. Периодически кто-то из нас ворошил его самодельной деревянной лопатой и подкидывал вверх, если неожиданно налетал ветерок. Мусор отлетал по ветру, а на полог падал уже чистый орех. Темпы заготовки мы немного снизили – что называется «набили оскомину». Работали без напряга, в удовольствие. За большими деньгами не гнались. Хотелось внести в свою жизнь какое-то разнообразие. Иногда погода хмурилась, осыпала сверху мелким моросящим дождичком. Укрыв плёнкой свои заготовки, использовали такую погоду для охоты.
Как и ранее, мы расходились, кому куда заблагорассудится. Рябчики попадались довольно часто, но Аза успешно угоняла их подальше от меня, «уверенная» в том, что всё делает правильно. Возвращаясь, виновато смотрела на меня и вновь убегала «исправлять свои ошибки». Замечал я, как она несколько раз активно и стремительно начинала бегать челноком, что-то вынюхивая. Затем останавливалась у ствола ели или кедра, тщательно его обнюхивала. Нерешительно взлаивала, оглядываясь на меня. Наверное, она поднимала «с пола» кормящуюся белку. Та западала где-то на дереве; собака её не видела. По видимой же белке она заработала
