он часов в пять утра. Долго не мог сообразить, почему ему так хорошо, спокойно внутри, легко и невесомо снаружи. Словно стёрли в памяти старую видеозапись с помехами и зудящим, раздражающим звуком.
С ощущением необыкновенной лёгкости, без традиционной овсяной каши, маминой ложки бальзама «Битнер» и обязательных водных процедур, Фёдор сбежал на работу, как последний свинтус, избегая родительских вздохов и причитаний, по поводу своего долгого бессознательного состояния. На самом деле, человек впервые, можно сказать, по-настоящему выспался.
Кстати, о работе. Судя по календарю в органайзере, была среда, а в понедельник утром Фёдор вернулся в Петербург.
Он не сразу догадался, что проспал, провалялся трое суток и что на дворе – четверг. Потому в офисе фирмы, где он числился консультантом и дилером, поимел суровые нарекания начальства, недоумевающие взгляды сотрудниц, занудные выяснения сотрудников о состоянии его здоровья.
– Чё случилось, Ипатьев?
– От поезда отстал?
– Где шатался столько времени?
– Хоть бы позвонил.
– Тебя чуть не уволили за прогулы…
К концу рабочего дня на имя директора филиала фирмы было получено извещение из уголовного розыска города Бологое по делу, где «гражданин Ипатьев» проходил свидетелем и оставался невыездным до особого распоряжения внутренних органов. Это сообщение сразу возвело Фёдора в статус «звезды» криминального фильма. Непосредственный начальник, Разикович Саша, по кличке Щюр (от Шуры), холёный, мерзкий тип сорока с лишним лет (даже образы известных актёров не хочется обижать сравнением с таким отвратительным, эпизодическим персонажем), ужасный бабник и пройдоха, поздний сын бывшего секретаря одного из райкомов Ленинграда, – стал с Фёдором до приторного вежлив, внимателен и предупредителен.
– Надо было, Ипатьев, сразу доложить по телефону о случившемся мне лично. Вечно ты со своими загибами неоценённого таланта. Держи меня в курсе. Выставка тебе зачитывается, прогулы аннулируются. Работай, пожалуйста.
Личная секретарша Щюра – Верунчик, эдакая неприступная, для рядового состава, худышка, пряная селёдочка с алыми губками, сделала перед уходом Фёдора в конце рабочего дня выразительные и удивлённые глазки голубыми пуговичками, вытянула губки привлекательным колечком:
– Оу, Ипатий, ты влез в криминаль?! Расскажи! Девушке интересно!
– Вляпался.
– Серьёзно?
– По самое «не хочу»! Дальше некуда.
– Как интересно! Расскажи. Слышала, было ограбление в поезде? – не унималась любопытная Верунчик. Она была очень ответственным секретарем, докладывала начальству о любой провинности подчинённых, о любой невинной шалости сотрудников компании, направленной, по её мнению, на подрыв авторитета «босса».
– Убийство, – не сдержался и ляпнул Фёдор, красуясь своей значительностью,
