сгинем бесславно… в виноградниках.
– Не имеет значения, где сейчас мы находимся. Да хоть бы и в Индии. – Деятельный Певкест не желает предаваться грусти.
– Уже и про Индию заговорили? – удивлённо тянет Агис. – В Индию я не хочу.
Певкест наигранно-жизнерадостно отправляет по обеим сторонам приунывшим собеседникам:
– Телега сирийская, оружие в руках сирийское, пёс твой, Хармид, тоже сирийский! Этнос мы, мы сирийцы, великая Сирия в нас! Базилевс Селевк тоже никуда не исчез.
– И кто же нас, ограбленных, нищих, в нужде стеснённых, изгнанников несчастных, катеков сирийских из Маргианы, призовёт к борьбе в Бактрии? – Клеандр зачем-то проверяет ксифос, вынимает старинный бронзовый меч из ножен, проводит пальцами по хорошо заточенному лезвию. Сидящие в телеге, включая совсем юного возничего, с тревогой наблюдают бранные приготовления Клеандра. – А я совсем не против поправить мои пошатнувшиеся дела.
– И потому, от всех обороняясь, я вертеться стал, как средь собачьей стаи волк3, – тянет лирически настроенный Гиппомах.
– «Эти чужаки, Сороос4 эргатай5» мы бесправные, – ругается Агис.
– Нет-нет-нет! Это противно всем правилам общения! Немедля прекратите обсужденье! – гневно протестует Певкест. Стратег не пытается вложить нагой ксифос Клеандра в ножны, но призывает товарищей известным жестом к молчанию. – Мужи, попомним благоразумно приличия. Пред продолжением… совсем пустячного… нет, не симпосия, Гиппомах… так обозначим для дальнейшего уразумения… заговора сирийцев в Бактрии… следует принять хотя бы одну клятву о молчании. А лучше бы так сразу три: молчания, верности и вспоможения. – Певкест хлопает древком дротика по плечу возничего. – Тебя это тоже касаемо, юнец.
Пятеро мужей, подросток в телеге и вельможа на парфянском коне приносят многословные клятвы, призывая в свидетелей предков славных, базилевсов Великой Сирии и эллинских богов. Раскрывается потёртый кожаный кофр, в руках Аргея появляется кифара. Участники товарищества молча недоумевают. Другу базилевса мало принесённых клятв?
– Мудрый Певкест, стратег, эпистат и наставник, понравились мне слова твои про «сохраним идентичность в землях чужих». Синтагма6 крепкая мы. Может быть, с этносом нашим сирийским сохраним и нашу прежнюю службу сирийскую? Из вас кто-нибудь помнит свои отмеченные заслуги перед Родиной? Предлагаю повторить клятву на верность базилевсу Селевку. Присягал в эфебии, присягу помню и забывать не собираюсь. Мы всё ещё на службе Великой Сирии?
Неожиданное предложение встречает единодушное одобрение. Клянутся трижды, торжественно, нараспев, под громкое благозвучное пение семи струн. В клятвах тех называют имена свои, имена отцов и должности свои, награды, благие деяния, известные по сатрапии Маргиана. Дерзостно-весело
Солон (Sol. fr. 24. 26—27 Diehl).
Сороос (др.-греч. Σόροος) – Сирия.
Эргатай (др.-греч. έργάται) – подёнщики.
Синтагма (др.-греч. σύνταγμα) – сопорядок, вместе построенное, также военный отряд в 256 человек.
