подозревали самые передовые биологи Перекрестия миров. Но неутомимые скандрины оставались бодры и энергичны. И, конечно же, вызвались проводить меня до комнаты.
Если бы у меня только осталось хоть немного сил – душевных и физических. Я послала бы их… проверить отчеты, или просто сбежала – не впервой. Но ноги категорически отказались от такой тяжелой работы и трижды споткнулись, бессовестно угрожая опрокинуть меня на пол.
Сила духа оставила меня еще в тот знаменательный момент, когда мадам Страшила метала камень в кнопку. И я угрюмо побрела, зажатая между двумя скандринами, как в стальных тисках.
Слава богу, Лиция не пыталась завести беседу. Зато за двоих оторвалась Метанилла. Всю дорогу она рассказывала мне историю трех студентов. И периодически, для пущего эффекта, вновь изображала суслика в дозоре.
– Каждое утро после включения куполов они приходили на занятие без одной части тела, – заговорщически шептала Метанилла. – Сначала они пришли без правой руки. Затем без левой. Потом они пришли без правой ноги. Потом пришли без левой.
Спрашивать, как можно прийти без ног, я не рискнула. Чем быстрее закончит Метанилла свою сказку, тем лучше для моих расшатанных нервов.
– Потом студенты пришли на занятия без правого уха, – восторженно продолжала мадам Страшила. – Потом пришли на занятия без левого уха.
А пото-ом… – Она выдержала театральную паузу и закончила на минорной ноте, то есть почти басом: – Потом другие студенты клялись, что видели их призраки. Те блуждали поодаль от купола, держа в руках головы и ноги. Предупреждали всех не подходить к границе. Будто бы оттуда вылезает энергетический монстр и сжирает тех, кто слишком приблизился.
По счастью, моя чугунная голова уже почти ничего не воспринимала, и у рассудка были все шансы остаться в целости и сохранности. Лиция же так весело улыбалась, словно Метанилла всю дорогу травила анекдоты. И я поняла, что возвращаться домой в обществе Вархара и Драгара – далеко не худшее из зол.
На этой чудесной ноте, едва держась на ногах, я зашла в свою комнату, нахлопала приглушенный свет и чуть не сползла по двери от удивления.
В кресле за моим письменным столом восседал… Вархар. И улыбался чеширским оскалом.
– Жива? – поинтересовался проректор, угрожающе приподнимаясь и шагая навстречу.
– П-почти, – растерянно произнесла я, судорожно ища пути к отступлению.
Мы не встречались с момента знаменательной сцены в кабинете Езенграса. Тогда я дала слабину. А теперь начала всерьез опасаться, что Вархар принял ее за согласие на все и во всех позах.
Страх придал мне силы, открыл второе дыхание. Сердце забарабанило в ушах строевой марш. Я выскочила на кухню… и снова обомлела.
На круглом деревянном столе стояли чайник и чашка. Одна! Не две, как можно было предположить. Из чайника упоительно пахло мятным чаем, а из микроволновки так тянуло жареной курицей, что мой желудок громко высказал благодарность Вархару.
