постель, нажал на кнопку брелока, активируя сигнализацию, и направился ко входу в отель.
Их огромный двухэтажный номер располагался на мансарде, и с балкона отлично просматривались крыши города. Красные и серые, ржавые и новые, но все, абсолютно все казались, жилыми. Столики. Диванчики. И просто бельевые веревки виднелись повсюду. Кириллу на мгновение показалось, что они перепутали город и оказались в Стокгольме. Или же это Карлсон сменил гражданство. На соседней мансарде во всю шла вечеринка. Гремела музыка, а сквозь нее доносились громкие разговоры. И Кир был готов поспорить на пять евро – пиво там текло рекой.
– Чтоб я так жил! – с чувством проговорил Митяй и протянул брату сигарету.
– Не думал завязать? – хмыкнул Кир.
– Каждый раз думаю. Курю и думаю, – серьезно ответил мелкий.
Темнело. Вечеринка набирала обороты. Кирилл не мог избавиться от мысли, что он уже стар для подобных развлечений. И пива тоже не хотелось. Хотелось лечь, тесно прижаться к Насте, положив руку ей на бедро, и уснуть. А проснуться снова в Москве.
– Давай хотя бы посмотрим на фонтан «Европа». Будет, что внукам рассказать, – с надеждой в голосе проговорил Митяй.
– Идите с Соней, – великодушно предложил Кирилл.
– Ой, нет. С Соней не пойду. С Соней страшно. А с тобой не страшно. Ты злых дядей распугаешь.
– Мить, не знаешь, почему я так хочу тебя придушить?
– Потому что я заноза, – ответил братец, – идем же, Кир! Девочки отлично побудут без нас часик. Соня пока искупает Нику. Дочь о тебе и не вспомнит.
Оставлять дочь не хотелось. Очень не хотелось. Потом он подумал, что отель выглядит неприступной крепостью, а Настя где-то там, на берегу Адриатического моря безмятежно пьет коктейли, наслаждаясь вечерней прохладой, и решился. В конце концов, глоток чешского пива еще никому не повредил.
До Овощного рынка было рукой подать. Много веков подряд здесь торговали и продолжали торговать. Это Кир заметил сразу. В пятницу вечером на площади царило оживление. Богиня Европа возвышалась над людьми, бросая вниз снисходительные взгляды. Но подойти ближе к фонтану не представлялось возможным. Вымощенный из цельного камня Парнас казался чем-то инородным среди стихийной, воистину рыночной толпы.
Кир с ужасом взирал на людской поток. Шумный. И какой-то неопрятный.
– Вот тебе и Европа, – с восторгом воскликнул Митька, и Кирилл поспешил увести брата вглубь узких улочек. Потом они долго гуляли по этому мрачному, темному городу, пока не вышли на площадь Свободы. Здесь дышать стало легче. Кир взглянул на часы.
– Пора возвращаться. Хочу завтра выехать пораньше. И к обеду быть в Пиране.
– Нам ехать через всю Австрию, – заметил Митька.
– Я в курсе. Говорят, там отличные дороги.
– Значит, завтра переход через Альпы?
– Значит, –
