чтобы он мог вытянуть из нее порцию маны через боль и ужас; полагаю, больше ничего он и не желал. Вообще-то убить восемь волшебников, пусть даже новичков, зараз – не шутка для начинающего малефицера. Зловещий эффект малии явственно выделил бы Прасонга из толпы однокашников, и соученики – особенно ближайшие соседи по этажу – наверняка сколотили бы компанию, чтобы прикончить малефицера, пока у того не возникли новые гениальные идеи по извлечению маны из окружающих.
К несчастью для Прасонга, я заметила ловушку, едва шагнув за порог. Я решила, что ее устроил злыдень; некоторые продвинутые твари способны накладывать заклинания, пускай неуклюже. Почему бы и не колдовской круг? Лично я справилась бы гораздо лучше, потратив вдвое меньше усилий; именно это я и сделала – взяла кусок мела и переписала половину символов, обратив чары на тех, кто их наложил. Попутно я исправила ошибки и внесла парочку усовершенствований – а потом снисходительно произнесла заклинание, потратив не больше грамма маны. Я еще порадовалась, что нападение удалось так легко отбить.
Лишь в столовой я выяснила, кто это устроил. Ребята бурно обсуждали, как в разгар занятия по иностранным языкам с Прасонга вдруг сошла вся кожа. Он метался по классу, дико визжа, пока не умер от потери крови и болевого шока.
Не могу сказать, что я его жалела. Нет. После обеда меня стошнило, но, наверно, я просто съела какую-то дрянь. Сударат вышла из столовой с выражением умеренного ужаса на лице. Она и все прочие младшеклассники из библиотечной аудитории сразу поняли, что произошло, ведь я самодовольно продемонстрировала им колдовской круг, объяснила, зачем он нужен, и рассказала, как хитро обратила заклинание на того, кто его наложил. Пару недель Сударат помалкивала – очень красноречиво.
Она подошла ко мне впервые с тех пор.
– Из Шанхая? – медленно повторила я.
Сударат чуть заметно кивнула.
– Ребята из Бангкока это слышали, – сказала она. – Что на нас нападают. Когда я сказала…
Она замолчала, но я все поняла. Когда она рассказывала Прасонгу о нападениях в библиотеке, за столом сидели и другие ребята из Бангкока. И теперь бывшие товарищи по анклаву использовали Сударат в качестве полезного разносчика слухов, чтобы хоть немного компенсировать потери. Так поступаем все мы, неудачники. Никогда не знаешь, что именно поможет тебе выбраться из выпускного зала.
– Что ты им сказала? – спросила я.
Сударат склонила голову к парте, так что короткая челка заслонила ей глаза. Я заметила, как у нее судорожно дернулось горло, когда она сглотнула.
– Я сказала, что не помню. Потом я сказала – нет.
Она училась точно так же, как учатся все невезучие новички. Девочка поняла, что ее расспрашивают, не потому что заботятся о ней; старшие охотились за ценными для себя сведениями. Сударат сообразила, что они пытаются что-нибудь разнюхать обо мне. Но она еще не полностью усвоила урок
