я такой?! – взревел он как бык, которого режут. И мне ничего не оставалось, как направить на него ствол Стечкина.
– Еще слово, боров и я в тебе дырок понаделаю от имени русского народа, которого вы кстати не цените и полками гоните на убой! А по сему захлопни «варежку» и бери перо и пиши предписание на пулеметы и огневой припас к нему! – тот завороженно застыл, глядя в дульную черноту моего пистолета, затем его рука слегка подрагивая потянулась к писчим принадлежностям и взяв бланк он быстро его заполнил и подписал. – А гербовая печать где? – спросил я.
– Гербовая, тут не используется, только печать для пакетов в канцелярии штаба. – сказал он, протягивая мне накладную.
– Спасибо, ваше превосходительство! – передал я бумагу Анюте, и та тут же спрятала её в своей кожаной папке. – «Прощавайте», сударь! И еще…, если вы сударь, изволите злить царя, то я, обязательно вернусь, но уже за вами. – при этих словах, я сделал самую зловещую мину, на которую только был способен. А что? Мне, со всякими казнокрадами и «толстожопами» детей не крестить, а по сему, пусть боятся.
Ближе к обеду вокруг меня стояло одиннадцать человек из той самой роты, погибшей на полях войны. Мы ещё толком не успели познакомиться, но, когда служивые узнали, что я по поручению царя прибыл из Питера дабы разобраться с тем делом, из них «хлынуло», как из рога изобилия. Сведения лились, как по волшебству, вот только «пахло» это, скажем прямо – не очень. И да, всё, что сказывали те офицеры в ресторане, оказалось чистой правдой. Их взвод, единственный оказался выжившим, так как находился ближе всех к роще и до самой рощи, после уничтожения роты, как вы понимаете, добежать успели не все. Присутствующим оставалась ещё, как минимум неделя до выписки, по словам эскулапов. Шестеро неходячих, только начали подниматься с коек, а их «восемнадцатый» не далее, как вчера, наконец то очнулся к всеобщему облегчению. Я покормил парней в корчме, которую мы целиком арендовали, а Анна, выполняя роль секретаря, достав из ридикюля писчие принадлежности, скрупулёзно конспектировала показания солдат.
Последнего бойца, «восемнадцатого», звали Леонид. Ну прям, как царя спартанцев! Обговорив всё, мы долго решали, где собраться, чтоб провести первый, всероссийский съезд имперских, народных комиссаров. Парни сидели и ошалело «блымали» глазами от моих пафосных слов. На что я строго спросил: – Скажите, люди русские, а дадите ли вы далее глумиться распоясавшемуся офицерью, губить души неповинные, гоняя людей в лоб на пулеметы и пушки?! Фактически, ведя их на убой! Что скажите?! Вас, сам Царь спрашивает! Неужто вы «струхнете» и слабину проявите, когда за вами силища то такая!? Сам Император и самодержец российский! – те стали пробуждаться и глаза их наполнялись мстительной силой и каким-то внутренним светом. Кажется, у меня получилось расшевелить служивых и втолковать им в мозги, что «либо они берут власть с моих рук, либо их опять вернут в окопы и не факт, что очередной самодур не прикажет штурмовать очередную крепость и сложить там, свою «буйну»
