момент. Ублажал ту, что ненавижу всей душой, ту, которую готов убить, и если бы не девочки, мои маленькие крошки, которые очень любят свою мать, то давно бы убил!
– Позвони Славе, отправь его одного, а сам останься здесь, – беря шляпку с полки, командует мать, – и ещё, – поджимает губы, смотрит хмуро, – как ты мог допустить, что Лиза обратилась к тебе при Миле? Наша девочка взволнована таким обрушением Лизы, даже предположила, что ты её больше не любишь, и с ней только из-за ребёнка, – кривит губы в усмешке.
Меня коробят её слова, нутро выворачивает.
– Разберусь, тебе пора, – открываю дверь квартиры, киваю головой, показываю женщине, чтобы покинула жильё.
– Как грубо, родную мать, и за порог, – осуждающе качает головой, но квартиру покидает, её охрана тут как тут, встречает свою хозяйку.
Закрываю дверь, запираюсь на все замки, словно они способны спасти нас с Миланой и сыном от всего зла, что нависло над нами.
Делаю шаг в сторону спальни, как резко останавливаюсь, из кармана разносится мелодия звонка. Пару секунд смотрю на дисплей, до скрежета сжимаю зубы.
– Я слушаю тебя, Алина, – спрашиваю, как всегда спокойно, скрываю к хренам все эмоции.
Я научился держать себя в руках, и всё благодаря жене.
– Где, ты? – летит обыденное.
Кидаю взгляд на дверь спальни, и иду на кухню, закрываю за собой дверь.
– В офисе, – ложь, как по накатанной слетает с языка, – через час поеду в аэропорт, избежать поездке не удалось, дед хочет, чтобы я лично присутствовал на собрании, – отчасти говорю правду.
– Я хочу полететь с тобой, хочу повидаться с Кристианом, – без зазрения совести называет моего деда по имени, словно друга или ровесника.
– Вряд ли этого же желает он, – открываю дверь холодильника, чтобы проверить наличие продуктов.
– Неужели он всё ещё обижается на меня? – искренне возмущается жена.
– После твоего поступка, он два месяца боролся за жизнь, его сердце чуть не перестало биться, и ты это прекрасно знаешь, так что прекращай ломать комедию, я не возьму тебя собой, я еду работать, Алина, а ты остаёшься дома и присматриваешь за нашими девочками, – говорю грубее чем надо, чуть не выдаю своё раздражение и злость.
– Не повышай на меня голос! – кричит истерично.
– Я не повышаю, Алина, – сжимаю телефон до хруста корпуса, прикрываю глаза, одной рукой опираясь о поверхность стола.
– Когда ты вернёшься? – тон голоса мгновенно меняется, становится мягким и ласковым, но меня это давно не задевает, да и не задевало никогда.
– Через две недели, – отвечаю жене.
Мне просто необходимы эти четырнадцать дней, нам с Миланой они очень нужны. Возможно, они последние, которые мы можем провести вместе, скоро мы оба окажемся в аду, и гореть будем одинокого, только моей Миле будет в стократ больнее.
– Это долго, ты не можешь настолько бросить нас! Я не хочу,
