достанется Ингульфу.
– Еще не достался. У него был ошейник. Отдай его мне. Я выясню, не шпион ли.
Шеф поймал себя на том, что и сам медленно выступает вперед. Желудок сковало страхом. Он понимал, что сопротивляться бесполезно. Их много, и все вооружены. Любой из этих огромных мечей в мгновение ока оставит его без рук или снесет голову. Но он не мог допустить, чтобы забрали друга. Его рука скользнула к рукояти собственного короткого меча.
Рослый человек отпрянул и закинул руку. Шеф не успел моргнуть глазом, как длинный клинок уже был наготове. Вокруг сверкнули мечи, мужчины приняли боевую стойку.
– Стойте! – оглушительно крикнул кто-то.
Покуда Торвин и обладатель накидки вели беседу, их компания привлекла всеобщее внимание. Вокруг собралось человек шестьдесят, они смотрели и слушали. Из этого круга выступил великан, какого Шеф в жизни не видел: выше его на голову и полкорпуса; выше и намного шире, массивнее, чем человек в накидке.
– Торвин! – сказал он. – Мёрдох! – кивнул он тому, что диковинно вырядился. – Что за шум?
– Я забираю этого невольника.
– Нет! – Торвин вдруг схватил Хунда, втолкнул за веревочное ограждение и сомкнул его пальцы на ягодах. – Он под защитой Тора.
Мёрдох рванулся вперед с воздетым мечом.
– Стой! – На сей раз зычный голос прозвучал угрожающе. – Ты не имеешь права, Мёрдох.
– Тебе что за дело?
Медленно, нехотя великан пошарил за пазухой и выпростал серебряный амулет на цепочке. Молот.
Мёрдох выругался, убрал меч и сплюнул.
– Забирай, коли так! Но ты, малец, – он перевел взгляд на Шефа, – тронул при мне рукоять. Мы скоро встретимся, и я трону свою. Тогда ты покойник, малец. – Он кивнул на Торвина. – А Тор мне не указ. Он не лучше Христа с его матерью-потаскухой. И ты не задуришь мне голову, как задурил ему, – ткнул он большим пальцем в сторону великана.
После чего повернулся и, высоко держа голову, ушел по дороге самодовольной походкой человека, не желающего признать свое поражение. Его спутники побрели следом.
Шеф понял, что все это время не дышал, и сделал осторожный, трудный вздох.
– Кто они? – спросил юноша, глядя вслед удалявшейся компании.
Торвин ответил не по-английски, а по-норвежски, говоря медленно и подбирая слова, похожие в обоих языках:
– Это гадгедлары. Ирландцы-христиане, отрекшиеся от своего бога и народа и ставшие викингами. У Ивара Рагнарссона много таких, и он надеется с их помощью стать королем и Англии, и Ирландии. Потом же он и его брат Сигурд займутся родной страной – Данией, а заодно и Норвегией.
– Куда могут и не добраться, – добавил спасший их великан. Он опустил перед Торвином голову в странном, даже подобострастном поклоне и смерил взглядом Шефа. – Храбрый поступок, пастушок. Но ты разгневал могущественного человека. Я тоже это сделал, но я уже давно нарываюсь. Зови меня, Торвин, если понадоблюсь снова. Ты знаешь, что я при Рагнарссонах с
