доме, как она и предполагала, оказалось светло, но пустынно. Эстер прошла на кухню и осмотрела ящики в поисках книжечки, куда Розмари на экстренный случай записала все их номера. Вокруг ее ног в надежде на еду скакали кролики – маленькие, серые, надоедливые существа. Кролики, как и все, что Розмари притаскивала домой: ромашковый чай, которым она мыла руки перед игрой в игровые автоматы; листья шалфея, которые она носила в кошельке; монетки, которые она пришивала к одежде; подкова и этот чертов злобный дух-петух, – должны были приносить удачу. Многие для этих целей носили с собой кроличью лапку, но ее мать расценила иначе: зачем покупать одну лапку, если можно купить целого кролика и получить в четыре раза больше удачи, не пролив ни капли крови?
Эстер набрала номер Розмари, но та не взяла трубку. Потом проверила все комнаты на первом этаже – ее матери нигде не было. Розмари считала их дом населенным призраками, однако на самом деле единственными призраками в этих стенах были ее родители. (Впрочем, это не означало, что Эстер станет осматривать комнаты наверху – обычно так начинаются все фильмы ужасов.) Она позвонила Юджину и Хеф, но у обоих звонки сразу переключались на голосовую почту.
Следующий поступок Эстер стал доказательством того, как сильно она любит своего тупого братца. Она отыскала в гараже давно забытый велосипед, накачала колеса, обвесила его полудюжиной велисипедных фар, которые откопала в комнате Юджина, и обмотала свою грудь и туловище гирляндой – на всякий случай. Вы хоть раз видели фильм ужасов, где убивают человека, обвитого бешено мигающей гирляндой? Конечно же нет. Никто не хочет убивать странных людей. Иначе копы станут задавать слишком много вопросов. К тому же трудно забыть Уэнсдэй Аддамс, наряженную в гирлянду. Убийцы обычно ищут бродяг и проституток – людей второго плана, которых никто не вспомнит и по которым никто не будет скучать.
Ее же точно никто не забудет.
Близилось раннее утро, на улице было еще темно и тихо. Эстер медленно проехала мимо супермаркета «Севен-элевен» – единственного работающего в это время заведения, а значит, ее последнего известного местонахождения, если кто-то все же решит ее убить. Она думала об этом слишком часто. А вдруг Джона Смоллвуд будет последним, кто видел ее живой (кроме ее убийцы, разумеется)? Что тогда полиция будет делать с зернистой видеозаписью с камер наблюдения супермаркета, где видно, как она проезжает мимо с обмотанной вокруг груди гирляндой? Просто решат, что она съехала с катушек и потом слетела где-нибудь с обрыва? Скорее всего. В итоге ее изуродованный труп обнаружат лишь через несколько месяцев, а то и лет.
– Соберись, Эстер, – пробормотала она.
Яркие огни магазина остались позади, и она покатила по мрачным, темным закоулкам. Вскоре улицы и вовсе закончились, и ей пришлось ехать через промышленную часть города, куда забирались лишь серийные убийцы да пьяные подростки.
– Иду к черту, Юджин, – бубнила Эстер, качая головой и как можно быстрее крутя педали; ее сердце громко ухало в груди. – Иди к черту, Юджин. Я серьезно, Юджин, иди к черту.
Когда
