петляла.
Его джип потряхивало на ухабах, и он смешно чертыхался. Косился на нее. И не видел, как тряслись ее руки. Как полыхали ее щеки. Как блестели глаза у взволнованной, вжавшейся в кожаное кресло Клавки-дурнушки. Той самой, которая так же восторженно смотрела на него сейчас, как и тогда, почти двадцать лет назад. Как слушала сейчас те самые липкие слова, с которыми он и раньше вязался к женщинам и потрошил их простуженные, одинокие сердца, потому что знал, что ему сложно отказать.
– Там такие чудесные закаты! А виды вечернего озера-это вообще бомба! Особенно когда солнце садится!.. Будут шикарные шашлыки из парной телятины, сам мариновал! Ребята наверняка уже жарят! Да вы не бойтесь, вас там никто не тронет!.. Если не понравится, я сразу отвезу вас, куда скажете!.. Слово офицера!..
Шумный выпускной в военном училище. Юные золотопогонники в парадной форме. Счастливые родители. Девушки. Гулянье до утра…
Она не хотела идти. Но Томка уговорила:
– Дура, они такие молоденькие и смешные, выбирай – не хочу!.. Только одень свое красное платье! Ну то, что с глубоким вырезом!.. Да, и не забудь припудрить лицо!..
Такое удивительное лицо!..
Ненавистное лицо в крохотных розовых вулканчиках, с которыми она так отчаянно боролась каждое утро. Выдавливала и прижигала их ваткой, пропитанной в настойке календулы, чтобы не тыкали пальцем, чтобы не судачили по поводу скачущих гормонов, чтобы тогда он все-таки заметил ее. Подошел. Взял за руку. Закружил. Безостановочно нашептывал ей на ухо смешную чепуху. Уставшую вытянул на свежий воздух, прижал спиной к деревянной стене старого офицерского клуба и жадно целовал ее в губы, пахнувшие сладким шампанским. А за полночь поймал такси и увез на левую квартиру, с трудом справился с дверным замком, затащил ее в спальню, не включая свет, завалил на кровать и до рассвета не терял своего мужского вдохновения…
– И что бы ты хотел узнать?
– Замужем?
– Нет, если ты об этом.
– Не могу отделаться от ощущения, что мы знакомы.
– Какая разница?
Он свесился с кровати и пошарил под ней.
– Мне казалось, что я вчера заныкал банку пива. Ты не видела?..
– Нет.
Он повернулся к ней, обнял и поцеловал в плечо.
– Слушай, не в службу… Глянь, может, на кухне че осталось. Башку че-т ломит.
Она откинула половинку одеяла. Повернулась и, навалившись на него тяжелой грудью, стянула со стула его мятую рубашку. Села на краешек кровати и надела сорочку. Медленно встала. Взглянула на его кислое лицо. Улыбнулась. Не спеша застегнула несколько пуговичек. Поправила волосы. Встала и ушла.
– А мужики че, еще вечером смотались?
Она отрывисто выпалила «да» и скрылась за русской печью с давно не беленными боками в вертикальных ручейках из засохшей сажи, отделявшей комнату от крохотной кухни.
Ее от него.
– Понятно!.. Ну че, есть?
– Да.
– Шикардос!..
