помните? Ну и молодца. Кто не доволен, кстати, в холодильнике есть тюбики.
Женя и геолог активнее заработали ложками. Вкушать тюбичную еду не хотелось никому. Ее до сих пор в огромном количестве выпускали комбинаты питания. Но космолетчики отказались от тюбиков давным-давно, и не из-за синтетического вкуса или желеобразной консистенции, похожей на нечто совсем уж неаппетитное. Нет, им хотелось, чтобы пища хоть немного напоминала домашнюю, земную готовку. Чтобы вкусовые рецепторы ликовали, наполненный желудок довольно урчал, а процесс поглощения пищи остался бы необходимым, но приятным ритуалом. Но, конечно, на всякий пожарный, брали в полет «жидкие консервы». Которые почти всегда нетронутыми привозили обратно.
Единственный, кто не обратил на качество поданного блюда никакого внимания, оказался потомок. Поглощенный в свои мысли, он машинально проглотил всю кашу и, лишь когда потянулся за добавкой, заметил странные взгляды сотрапезников.
– Что? – удивился Павлентий.
– Ты ничего не заметил? – осторожно спросил капитан.
– Заметил, – кивнул парень.
– Ну и как тебе?
– Как, как. Непонятно. Плохо.
Женя победоносно посмотрела на Сан Саныча.
– Так плохо, что все съел? – удивился Эдуард. – Да еще и мало оказалось?
– Не понял. Добавки нельзя, что ли?
Казалось, Павлентий искренне удивился вопросу.
– Тебе нужна добавка? Точно? – осторожно спросил капитан.
– Ну да. Есть потому что хочется.
– Вот! – капитан поднял вверх палец. – Все слышали? Истинно голодный человек не будет кочевряжиться, не станет фыркать и отвергать несоленую кашу! Он понимает всю ценность микроэлементов, содержащихся в ценном продукте!
– А она несоленая? – удивился парень, взял добавку, поморщился и отодвинул от себя тарелку. – И правда. Как вы ее только ели?
– А сам-то! – воскликнула Женя, а Эдуард хмыкнул.
– Я ее ел? – изумился парень.
– Так, Паша, погодь, – сказал Сан Саныч. – У тебя, поди, в мозгах что-то перемкнуло. Или, что хуже, у меня. Ты разве не про нее сказал «плохо»?
Павлентий мотнул головой:
– Я не Паша, а Павлентий. Это во-первых. А во-вторых, плохо – не про кашу, а про толчок.
– Какой толчок? Который туалет? – спросил капитан. – На корабле он называется гальюн.
– Который потряс корабль, – спокойно объяснил потомок. – Вы разве ничего не почувствовали?
Виктор переглянулся с капитаном. Им обоим казалось, что толчок был не особо ощутимым.
– Такое, друг мой Пашик, иногда случается, – наставительно сказал Сан Саныч. – Особенно во время прыжка.
– Я разве никогда не прыгал? – Павлентий сказал это так солидно, будто прыгает три раза в день перед едой. – То трясет, то, не за столом будет
