но пока это не реально, так же не реально, как излечиться от его недуга. На этот раз он писал ее на русском языке, и в этом была вся прелесть, ничего не надо было переводить с итальянского, теряясь в лабиринтах этого удивительного, но на этот раз чужого языка.
– Так ты мой Вергилий или все-таки Беатриче.
Она усмехнулась, но говорила о другом:
– Я остаюсь, – вдруг вырвалось у нее, – я умру, только когда Божественная комедия 20 века будет опубликована.
Хотя в тот момент она, вероятно, даже не думала, о чем говорит, что ему обещает.
Фауст обворожительно улыбнулся.
– Ты обрекаешь себя на бессмертие, дорогая, а мне бы хотелось там с тобой встретиться и в вечности остаться рядом, как в нашей комедии. Разве мы не вместе писали её и не мечтали умереть в один день. Но это было возможно, только если бы мы были счастливы.
Он помолчал немного, а потом прибавил:
– Но если так случится, то я снова вернусь к тебе, я уйду, но я вернусь, у меня нет другого выхода, зачем мне рай, если там не будет моей Беатриче?
Он впервые заговорил о рае, но это была чужая цитата, только она могла понять тонкую иронию, сквозившую в его словах.
Глава 3 Марта и Марго
Совсем недавно, когда здесь была Марта и стала упрекать его, выслушав главу из комедии, а он назвал свое главное детище просто «Божественная комедия». Она вздрогнула, как ужаленная, тогда и состоялся этот мучительный разговор.
Конечно, Марту тревожил странный главный герой. Но что там странный, она сразу поняла, кто он такой. Да это и не скрывалось особенно, только слепой и не видел, только глухой не слышал, кто это был…
– А вам не страшно? – спросила она, конечно думая о Вергилии.
– Да не очень, чего нас бояться.
Фауст помолчал немного и прибавил:
– Я просто понятия не имел, к кому еще могу обратиться за помощью в этом мире, ведь куда не кинешься, у нас и на самом деле ничего и никого нет. Бога нет, это точно, иначе бы он не допустил того, что творится с нами со всеми, но кто-то должен быть. Человек ничего не может решить сам, даже в собственной судьбе, что уж говорить о большем. После мучительных размышлений я должен был обраться в последнюю инстанцию. И судя по вашей реакции, он откликнулся и помог мне, не так ли? Мефистофель всегда откликается, и всегда помогает, поверьте, в первый раз мы встретились много веков назад, и все было точно так же, вы этого не помните, но я не могу забыть.
Марта молчала, кажется, она превратилась в соляной столб, как жена Лота. Она что-то слышала о его разговоре с бесом, но не только не спрашивала о том, даже и слушать не хотела, на этот раз она была религиозна по-настоящему, ведь не только им суждено было менять в новой жизни. И ей он никогда бы не стал рассказывать, что там было на самом деле. Но что за ирония
