Его слушали вполуха, а сама Верховцева взирала на все так же в самой глубине сцены, совсем близко к занавесу, на складках которого покоился одинокий букет в прозрачной оберточной бумаге. Стебли роз были сломаны, а сами цветы выглядели довольно потрепанными.
Гуров сдержал свое обещание.
Генерал-майор Петр Николаевич Орлов с самого утра чувствовал себя неважно. Он покашливал, иногда ощущал легкий озноб, а головная боль и вовсе не отпускала с прошлого вечера. «Не дай бог, – хмуро подумал Орлов, снимая трубку телефона. – И ведь в прошлом году примерно в то же время заболел, кажется. Да что ж такое…»
– Вера, Гурова ко мне, – приказал он Верочке. – Если Крячко на месте, то и его тоже.
– Сделаю, Петр Николаевич.
– А чайник горячий?
– Кофе или чай?
– Чай, Вера. Спасибо.
Орлов положил трубку и прислушался к себе. Разумеется, никаких перемен к лучшему в своем самочувствии он не ощутил. Мелькнула мысль о том, что, может, если забыть о недомогании и загрузить себя работой, то хворь пройдет сама собой. Он подвинул к себе лист бумаги, полученный в «дежурке». Перечитал, осмыслил. Перечитал снова.
Вера вошла в кабинет вместе с Гуровым и Крячко. Обошла их быстрым шагом и заботливо поставила перед Орловым большую кружку с горячим чаем.
– Больше ничего не нужно?
– Нет-нет. Благодарю.
Вера исчезла, тихо прикрыв за собой дверь.
– Плохо выглядишь, – констатировал Гуров, бросив на Орлова веселый взгляд.
– И тебя с добрым утром, – тут же отозвался Орлов. – Пришли оба – это хорошо.
Стас и Гуров расселись по обе руки от Орлова.
– Читайте. – Орлов протянул сводку Гурову.
После прочтения первых строчек Гуров напрягся.
– Как интересно, – произнес он, протягивая бумагу Стасу. – Посмотри-ка.
– Как всегда. – Орлов прикоснулся к краю кружки и, обжегшись, тут же убрал руку. – Что там тебе интересно, Лев Иванович?
– Я только вчера с ним беседовал, – ответил Гуров. – Интересное совпадение.
– Знакомый?
– Я бы не сказал. Столкнулись случайно и перебросились парой слов.
– Адвокат Чернухин Леонид Семенович, 1966 года рождения. Знакомое имя, мелькало где-то, но теперь, конечно, уже и не вспомню, – пробормотал Стас. – Ножевое в область сердца. Найдена предсмертная записка.
– Да я бы не сказал, что он собирался покончить с собой, – вспомнил Гуров. – Во всяком случае, никакой обреченности в нем не чувствовалось. Конечно, нельзя быть ни в чем уверенным. Может, после нашей встречи у него еще что-то случилось.
– Ты не мог бы выражаться яснее? – вскинул голову Орлов. – Не говори загадками.
– Извини, Петр Николаевич. Ты прав, – очнулся
