развития) права;
– право как отрасль (сфера) правового регулирования (уголовное право, гражданское право, административное право, международное право, право прав человека и т. п.);
– право как совокупность правомочий и обязательств лица (субъективное право);
– право как ценностная характеристика (правовой/неправовой закон; правовое государство).
Говоря о соотношении понятий «право» и «закон», следует иметь в виду следующие подходы.
Во-первых, данные понятия воспринимаются как тождественные категории. В данном случае используются термины «позитивное право» и «законодательство». И в том, и в другом случаях имеют в виду управленческие системы, посредством которых централизованно упорядочиваются и охраняются наиболее значимые общественные отношения.
Во-вторых, закон воспринимается в качестве элемента системы формально-юридических источников права – вида нормативного правового акта.
В-третьих, право и закон соотносятся как содержательная субстанция и юридическая форма. Именно подобное понимание названных категорий предопределяет вопросы о том, может ли закон быть неправовым, и может ли право существовать, не будучи выраженным в законе (в смысле в законодательстве). Попытки однозначного ответа на поставленные вопросы заведомо бесперспективны и обусловлены, прежде всего, тем, что при одних обстоятельствах мы воспринимаем слова «право» и «закон» как тождественные категории, а при других – эти же слова противопоставляем. Как правило, проводимое противопоставление основывается на достаточно примитивной логике, в соответствии с которой закон может быть как хорошим (правовым), так и плохим (неправовым), но при этом право в любом случае выступает как неизменное (с точки зрения социальной ценности) мерило добра и справедливости[108]. Подобный подход в большей степени свойственен теологии, апеллирующей к Божественной благодати, нежели к юриспруденции, в основу которой положены не столько категории борьбы добра со злом (греха с добродетелью), сколько принципы состязательности позиций сторон, каждая из которых настаивает на собственной правоте[109]. Законы (в смысле законодательные акты) пишут, принимают и применяют живые люди, следовательно, разговоры о правовой/неправовой природе законов, прежде всего, предполагают наличие/ отсутствие правовой культуры у законодателей, законоприменителей и законоисполнителей. Но в подобном понимании слово «закон» утрачивает свой изначальный смысл – объективность[110]. Если то, что мы называем законом, по сути своей субъективно и зависит от воли конкретного человека (группы людей), то это – не закон в собственном смысле, а установленное (путем индивидуального либо коллективного волеизъявления) правило поведения, которое в зависимости от обстоятельств может быть исполнено тем, к кому оно адресовано, либо нет. В предлагаемом контексте речь следует вести не о законе как таковом, а об указе (уставе)[111]
В контексте подобного понимания вполне допустимо существование взаимоисключающих позиций. Нарушение законов государства – преступление, влекущее наказание за нарушение конкретного закона. Исполнение закона государства в том случае, если этот закон является неправовым (несправедливым, бесчеловечным и т. п.) – преступление, влекущее наказание за законопослушное, но противоправное поведение. Второй вариант возможен только в том случае, если перестала существовать система законодательства объявленного неправовым. Фашистских преступников судили не потому, что они нарушали законы своего государства, а потому, что государство, которому они служили, проиграло войну. В противном случае, ситуация бы повторилась зеркально, с той лишь разницей, что места обвиняемых заняли бы представители антигитлеровской коалиции.
В данном случае следует помнить значение слова «право» как направления движения. Это направление может быть задано в приказном порядке («Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!» – Маяковский В. В. Левый марш //Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Изд-во «Правда», 1987. С.107), либо избрано самостоятельно («Каждый свой выбирает путь, прав, быть может, а может, неправ». – Ромашов Р. А. Я уйду как проходит дождь //Околесица. СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2003, С. 8). Если право выбора принадлежит субъекту, то он реализует его так, как видится правильным ему, при этом права других, следовательно, и другие правила (в смысле направления деятельности), воспринимаются как опосредованные собственной правотой категории.
Если рассматривать закон как объективное право, то он должен обладать следующими качествами:
– закон является общеобязательным не зависимо от участия в его разработке и принятии конкретного субъекта;
– закон считается истинным (правильным, правовым), не зависимо от субъективной оценки его положений отдельными лицами;
– закон получает реализацию как в случае законопослушного, так и в случае противозаконного поведения субъекта.
Думается, что изначально слова «устав» и «указ» носили практически тождественный характер и выступали как персонифицированные волеизъявления суверена (государев указ) с той лишь разницей, что устав (от слова установленный – окончательно закрепленный) носил однозначно императивный характер, а указ (указание вариантов возможного, должного, недопустимого поведения) содержал в себе некоторую диспозитивность, связанную с выбором возможных средств и методов реализации властного предписания. Не более чем версией является и другая точка зрения, в соответствии с которой устав (от слов «уста», «устье» прежде всего символизирует некоторое первоначало, исходную точку рождения соответствующей информации). В свою очередь, «указ» в содержательном смысле в большей степени ориентирован на метод доведения необходимой информации до адресата.
