А потом в ее сон еще и Каринка заявилась, уселась рядом со Стасом. На нее даже не посмотрела. Так и проснулась с этой сонной озадаченностью в голове – привидится же такое! Лучше не засыпать больше. К тому же самолет уже на посадку пошел…
В аэропорту взяла такси, поехала домой. Смотрела из окна на светлеющее рассветное небо, представляла себе, как тихо откроет дверь, как прокрадется на цыпочках в спальню… Стас проснется, заморгает сонно, проговорит радостно: ты прилетела уже? Почему так рано? Почему не осталась отдыхать в Сочи? А она ему ответит: да, прилетела… Потому что не могу без тебя, потому что нечего мне без тебя делать на морском берегу. Только с тобой рядом у меня получается радоваться жизни, только с тобой рядом! Да что там радоваться – просто жить получается только рядом с тобой!
Да, так ему скажет. И сама в это поверит. Потому что это правда. А все остальное – неправда. Просто не было ничего, не было никакого Ивана, и поцелуя с ним в парке не было, не было! Да, сейчас она откроет ключом дверь и тихо войдет…
Все так и получилось, в общем. Открыла ключом дверь, тихо вошла. На цыпочках прокралась в спальню. Подошла к кровати и ничего не поняла сначала – что это? Галлюцинация у нее, что ли? Господи, да что это, что это?!
На ее месте лежала женщина. Затылком к ней. Волосы разметались по подушке. Испуганное подсознание тут же преподнесло догадку, кто эта женщина… Каринка… Да, это она… Она!
Глаза не хотели верить. Все внутри противилось этой картинке, отторгало ее. И уже резкой болью свело под сердцем, и выдох получился со всхлипом – каким-то болезненно-пронзительным, будто ее под дых ножом пырнули.
Лучше бы так и было – лучше бы ножом… Потому что видеть это было невыносимо. Видеть, как проснулся Стас, поднял голову от подушки, смотрит на нее растерянно. И Каринка тоже проснулась, глянула на нее, ойкнула и натянула одеяло на голову. Спряталась, стало быть… Как заяц в кусты. Очень испуганный заяц.
Все, все! Хватит с нее. Невыносимо смотреть на все это. Больно, больно… И удивление внутри тоже болезненное, и неприятие борется с удивлением, и рана от ножа кровоточит…
Да, было полное ощущение, что в сердце вошел нож. Что она сейчас непременно умрет. Если еще секунду будет смотреть на Стаса и Карину, то непременно умрет. Где ты, дорогой инстинкт самосохранения, где ты? Обними меня за плечи, поддержи, уведи прочь от этой картинки…
Не помнила, как вышла в гостиную, как упала обмякшим телом в кресло. Как слушала доносящиеся из спальни шорохи, испуганный плаксивый шепоток Каринки. А вот и она сама явилась перед глазами – лохматая, наспех одетая. Проговорила так же плаксиво:
– Лер… Ну, прости… Это случайно вышло, я вовсе не хотела ничего такого… Прости. Да я сама ничего не понимаю, как так вышло…
– Уйди. Уйди, Карина, – проговорила на удивление спокойно. – Ради бога, уйди, пожалуйста. Мне тяжело тебя видеть.
