и горя невольники. И земля здесь была черной от природы, а татарские кони, топча траву, оставляли на ней черные следы набегов.
Путь этот проходил почти по той же линии, по которой сегодня идет торговый тракт в Одессу. По нему же в более отдаленные времена отправлялись в торговые и военные походы староукраинские князья.
У татар было три обычных маршрута, по которым во время набегов они расползались по всей Украине, начиная от побережья Черного моря. Один из них тянулся вдоль валашской границы, другой пересекал Подолье, третий вел на Киевщину и Волынь. И все они сходились в Восточной Галичине. В ее сердце, Львов, метили степные орды, растекающиеся, как вода в половодье, по этим трем дорогам. Валашская дорога вела во Львов через Бучач и Галич, подольская, или кучманская, – через Теребовль и Золочев, волынская описывала дугу на севере и устремлялась во Львов через Сокаль и Жолкву. Надвигаясь с трех сторон, рвались татары к одной цели, к сердцу Восточной Галичины, и впивались в предместья Львова, как три окровавленных меча в человеческую грудь.
Каждую из этих дорог народ и сегодня зовет «черной» и до сих пор помнит трагедии, вершившиеся на путях татарских.
С долу, с горы, из темного леса
Татары идут, волыняночку везут…
У волыняночки коса
Золотая –
Темен бор осветила,
Зелену дубраву да и Черный шлях…
Такой же невольницей, как и волыняночка из народной песни, сейчас была и галичанка Настуся.
Сознание того, что она – на страшном татарском шляхе, было для Настуси еще более ужасным, чем эта дорога сама по себе, даже страшнее, чем то, что она оказалась в лапах торговцев живым товаром.
Девушка закрыла глаза. Но неизвестность мучила ее, заставляя взглянуть на тот страшный путь, по которому везли ее в неведомые земли, к неведомому будущему. Она открыла глаза и пристально осмотрелась.
Собственно, это и дорогой нельзя было назвать. Полоса степи, по которой продвигался татарский чамбул[35], ничем не отличалась от остального Дикого Поля. Лишь изредка среди ковыля попадался человеческий или конский остов, еще реже – следы костров, а вокруг – разбросанные кости, черепки битых горшков, а порой и человеческие черепа.
Лишь далеко позади виднелась темная полоса земли, истоптанная копытами ордынских коней. И не понять было, почему в песне поется: «Ой, торным шляхом килиимским…» – потому что это был вовсе и не шлях, и не торный… Разве что били-торили его своими израненными ногами бедные пленники да некованые копыта татарских лошадей.
Вот идут и они – пленники, окруженные татарской стражей. Изможденные, почерневшие, едва ноги переставляют. Казалось ей – не выдержат они этого бесконечного перехода в безмерном однообразии степи, из которой жаркое солнце высосало последние капли влаги, как и надежду из ее сердца.
Настуся
Чамбул (
