подумать».
Девочка безмятежно спала, пригревшись на подстилке из сухой листвы, которую Дракон осторожно пододвигал под неё всю ночь кончиком хвоста.
Сквозь крону дерева глянул Хоре. Он залюбовался девочкой в простенькой детской рубахе[4], с алой шёлковой ленточкой, вплетённой в длинную русую косу, и другой лентой, льняной, обернувшей голову. Протянув одну из своих золотых спиц, он поставил несколько конопушек, отметин солнечного счастья, на её маленький носик и румяные щёки, нечаянно задев длинные пушистые ресницы.
Было тепло и уютно. Девочке снилась мама, весёлая и ласковая. Затем её сон стал совсем уж розовым – сквозь веки пробивался свет. Она открыла глаза, улыбнулась солнцу и потянулась. Девочке показалось, что рядом кто-то вздохнул, она испугалась:
– Кто здесь?
– Здравствуй, девочка!
Голос был очень низкий, густой и звучал, казалось, со всех сторон сразу. Но он был совсем не злой.
– Кто ты?
– Меня зовут Дракон. Ты сейчас находишься подо мной. Я отойду, но ты, пожалуйста, не убегай. От меня почему-то все убегают.
Даже местные мальчишки считали её смелой девочкой. Особенно после того, как она достала любимую ленточку старейшиновой внучки (ленточку унёс шалун Погода и повязал для красоты на самую верхушку большой серебристой ели). Знали бы они, как ей тогда было страшно, а она не подала виду!
Но тут, если бы девочка и захотела убежать, ничего бы не получилось: ноги перестали слушаться. Её ночное укрытие вдруг зашевелилось, ушло в сторону и оказалось колоссальным чудовищем с тремя головами на длинных шеях, огромным хвостом и двойным зубчатым гребнем на спине.
Девочка оцепенела, она не могла даже двинуть рукой. В голове пронеслись обрывки разных мыслей, самая связная из которых была примерно такая: «Чтобы я… когда-нибудь… сначала руки с неба… потом чудища… да ни за что!.. больше никогда…»
С огромным трудом ей удалось заставить тело выпрямиться и переставить ногу немного назад, к дереву. Чудовище не двигалось.
– Как тебя зовут? – спросило оно.
Девочка уже карабкалась от ветки к ветке. Наконец она решила, что уже достаточно высоко, и посмотрела вниз.
Дракон лежал на траве и смотрел на неё грустными глазами.
– Ну вот, и ты убежала, трусишка. – Он сложил крайние головы крест-накрест, как люди складывают руки на груди, и стал похож на мальчишку, задремавшего за столом.
Попробовал бы кто-нибудь в посёлке так её обозвать! Но сейчас она подумала, что, может быть, зверь и прав. «Но нет, это не трусость, а разумная предосторожность!» — сказал бы папа. Девочке показалось, что он действительно это сказал. Она решилась заговорить:
– Ты с неба?
– Да нет, я, пожалуй, наоборот, из земли.
Это было странно. Девочка думала, что огромная рука и это чудище как-то связаны. Она отважилась на следующий вопрос:
– А… А что ты обычно кушаешь на завтрак?
Зверя, похоже, осенило:
– Они
Дети лессов носили одинаковые рубахи. Только став взрослыми, юноша имел право надеть штаны, а девушка – понёву (понёва была похожа на шерстяную клетчатую юбку, но полы не сшиты, а запахнуты одна за другую; у каждого рода был свой узор понёвы). Сарафаны появились значительно позже, в 14-м веке.
