смелой и гордой.
Страх уходил, словно его и не было. Я больше не боялась Клима Стерна.
– Да, часто, – согласился Клим, – но вот так откровенно раздевали глазами в первый раз.
Я подавилась смешком:
– Не льсти себе. Я просто смотрела в ответ.
– Разумеется, – согласился он снова и спросил: – Нравится Фрейя?
Я расплылась в улыбке, решив не притворяться:
– Да, очень. Она так редко в Москве дает концерты.
– Это точно. Она питерская до мозга костей, – хмыкнул Клим, и я услышала в его словах нечто большее.
Он как будто знал о певице много интересных подробностей, но не выпячивал это. Заправив мне за ухо непослушную прядь, Стерн спросил:
– А ты, конечно, московская всей душой, Валерия?
– Да, я не люблю Питер. А ты?
– Одинаково люблю обе столицы. Мое сердце в Питере, а разум в Москве.
– Как символично.
– Пойдем посидим, – потянул Клим за руку к диванам и делая знак бармену.
Я вздрогнула, едва он коснулся меня, но на вопросительный взгляд только улыбнулась.
– А может потанцуем?
– Прости, я не танцую, – только и ответил он, легонько поглаживая мою ладонь пальцем, и повторил: – Пойдем.
Он не настаивал, не повел меня силой, но его палец, рисующий восьмерку на моем запястье, был убедительнее, чем пистолет у виска.
Я кивнула, позволяя увести себя в чилаут. Мы болтали о музыке и книгах, о конференции и своих факультетах, и вообще… Просто болтали. Первые несколько минут я ждала от него чего-то… ужасного, какой-то выходки или похабного предложения, типа отсосать в туалете, но – нет. Клим слушал меня, задавал вопросы, отвечал сам, не скупясь на подробности, смеялся моим глупым шуткам и заставлял хохотать над собственными. Он был слишком милым и слишком симпатичным. А еще слишком умным. Из разряда «я б дала». Но давать Стерну, просто потому что он Стерн, я точно не собиралась.
Бармен принес мне еще стакан коктейля, и я опустошила его тоже. В голове начало немного шуметь, но я не чувствовала себя пьяной.
Клим поднял руку, чтобы опять заправить мне за ухо выбившийся локон. Я потупилась, ненавидя свое идиотское смущение в ответ на вполне невинный жест. Он заметил румянец, но не спешил убрать руку, наоборот, провел большим пальцем по скуле, лаская пылающую кожу. Его губы снова скривила нахальная улыбка, а глаза вспыхнули, пугая и маня одновременно.
Через секунду он поцеловал меня. Его губы коснулись моих, и я меня как будто молнией шарахнуло. Хотелось впиться в его рот, самой толкнуть язык между его губ, чтобы сделать поцелуй глубоким и страстным. Возможно даже яростным. Но вместо этого я тут же отстранилась и вызывающе объявила:
– Не старайся, Стерн. Я все про тебя знаю.
– Что именно? – удивлено уточнил он.
– Ты коллекционируешь девственниц, а Ленка громко орет о том, что я именно такая.
– Какая? –
