стала раздражительной и нервной, а на глазах то и дело появлялись слёзы. Но на боярина голос повышать остерегалась, стараясь держать себя в руках и быть послушной. Уже хорошо знала, что этот, с виду добрый и покладистый человек, может быть очень жёстким, за его хитрыми мыслями не получится уследить, а действия невозможно предугадать. Зато можно оторваться на слугах, которых раньше у неё никогда не было.
А вот хоть на этой, Жуле – «Имя-то какое-то не салавское…» – что к ней приставили. Красивая, чем-то на саму Мяту похожая, только волосы по светлее, как солома выгоревшая, да знаков духов у ней нет никаких – «Ха, неудачница, а туда же…» – но зато хвастливая и мнит о себе не весь что. Пока новую госпожу в бане отмывала, а потом к ужину обряжала, все уши прожужжала. Про то, что любимица господина Жадуна. Что нашёл то он её якобы в Ритагалине, у таннов, нищенкой маленькой, пожалел да с к себе взял, в поместье это привёз и здесь вырастил. И что подарки он ей каждый раз привозит разные, да балует по-всякому…
– Ай! – Мята воскликнула – Не умеешь косы плести?! – да по щеке влепила служанке. Звонко получилось, прям как Лунка учила – Волос не напасёшься на тебя… – хоть не очень-то и больно та дёрнула, но надо же сразу показать, кто тут хозяин, а то сядет на шею – Ну что встала колом?! Уж ужин подали небось, проводи давай… – ничего, уж она-то ей спуску не даст, поставит на место холопку безродную, научит как вести себя с господами…
– Что ж такого случилось, что посадник собственную дочь прислал? – вопросил Жадун гостью за ужином – По здорову ли батюшка? Как сестра старшая твоя, Горделина, да конунги, мужья ваши?
– Благодарствую. Мужья наши, как и договаривались, привели из Варгота дружины свои. Сестрица на сносях нынче – отвечала боярыня Смеяна, подозрительно стрельнув красивыми чёрными глазами на, молчаливо поедающую уху, Мяту – Батюшка бодр, хоть и стар зело. Беспокоится, давно вестей от вас не было. В справе ли дело наше? К тому ж и совет ваш надобен. Война. Порыж предался таннам, а Государыня рать свою послала… Во главе её Храбора Черсалава поставив. И со Староторжа ополчение требует. Ещё старшина купеческая неспокойна, народ баламутит. То войско требовали Забугарии в подмогу, теперича недовольны, что варги на Староторжских землях стоят.
– Вести добрые, пущай бьют друг друга. Да и то, что Черсалав здесь, очень удачно. Надобно его в гости зазвать – также на, ничего не понимающую из этого разговора, Мяту глянул – опосля, как родишь. Да покажем ребёнка, и коснуться попросим. Коль он родственник, так дух Рода обязательно должен передаться твоему сыну. Вот где у нас все эти Черсалавы окажутся! – сжал боярин пухлый кулак. Заново к Смеяне повернулся – К Храбору я сам съезжу, от ополчения Варгами отговорюсь, а заодно и приглашу. А купцы пущай пока бузят себе, у нас сила есть. Хошь Государыне жалуются. Ей не до них нынче, а будет и ещё хуже. Враги так и подбираются со всех сторон, хоть саму убить не получается, так всё одно войск мало, а казна пуста. – задумался –
