будто бы извиняясь, почти неслышно проговорила Света. – Пойдём на кухню. Ужин уже готов. И если хочешь, можешь не разуваться.
Сняв с плеча сумочку и положив на полку, я нерешительно замерла у двери.
– У нас прохладно, – последовало объяснение. – А я хронически ненавижу тапочки.
Я лишь кивнула и, не снимая туфель, переместилась вслед за ней на кухню. Попутно гадая – что же стало причиной такого странного поведения Светы.
В немом молчании мы уселись за стол и напряжённо уставились друг на друга. Тут уж и я под цепким колючим взглядом волей-неволей почувствовала неловкость.
– Ну, что случилось? – разлив вино по бокалам, она, расслабившись, заговорила первой.
Припёртая к стенке я сделала два глотка и без пролога приступила к сути:
– Мне нужен совет. Пожалуйста, только не смейся, но я, по-моему, влюбилась в шефа.
– А? – Света вздрогнула, и всё её существо как будто сжалось от удара плетью.
– Чёрт, я серьёзно! И, кажется, ты единственная, с кем я готова поделиться этим.
Едва не выплеснув остатки вина на скатерть, она в бессилии опустила руку.
– Да, удивила… – голос её стал твёрже, но в нём по-прежнему чувствовалось сомнение. – Ты и влюбилась… Каюсь, а я считала, всё в твоей жизни подчинено расчёту.
– Я думала так же, – мной овладела грусть и ощущение своего ничтожества. – И облажалась. Судьба как будто нарочно преподнесла мне этот тест на прочность.
– И что будешь делать? – Света взяла бутылку и снова наполнила свой бокал до края.
– Пока не знаю. Поэтому и пришла, чтобы услышать постороннее мнение.
– То есть, из-за Юры? – она невольно моргнула, и на ресницах заблестели слёзы.
– Из-за проблемы. По чьей-то прихоти сверху у нас с тобою схожие неприятности.
– То есть, мы несчастны?
Я пожала плечами и, не ответив, откусила пиццу. Мне стало неловко – ведь и умом, и сердцем я понимала, что счастливее Светы. Как раз настолько, насколько в моих глазах Олег был круче недотёпы Юры. Но, разумеется, сказать подобное вслух я не рискнула бы ни при каком раскладе.
А вот хозяйка, залпом выпив бокал, всё же решилась удариться в философию.
– Я не несчастна. По мне так лучше любить, чем окончательно превратиться в куклу. Не знаю, что там творится у вас в семье, но у нас с Глебом – выжженная пустыня. А Юра милый… И я готова поклясться, что у него тоже не всё гладко дома.
– Свет, он бездельник, – сухо сказала я. – Это единственная его проблема.
Она поморщилась: то ли от недовольства, то ли от выпитого только что напитка. И промолчала, видимо, полагая, что за вердиктом последует расшифровка. Но я не спешила. В тот вечер в моих руках было практически всё время мира.
– Ник, ты жестока, – поняв, что я не продолжу, она опять заговорила первой. – Как ты вообще можешь судить о нём, ещё ни разу не
