внизу.
Звонкий мальчишеский голос выкрикивал оправдания, более низкий и уверенный мужской баритон что-то ему втолковывал. Слов было не разобрать. Однако Роджер говорил – я не слышала ни хрипа, ни кашля… Уже неплохо.
Даже смог накричать на детей! Ему и раньше случалось напрягать голосовые связки – как и любому родителю, тем более на открытом пространстве, – но всякий раз после крика он срывал голос и закашливался, пытаясь прочистить горло. Макьюэн сказал, что это лишь небольшой шажок вперед и до полного исцеления еще далеко.
Удалось ли мне хоть немного помочь?
Я скептически посмотрела на ладонь. Она выглядела как обычно: пятна от черники; почти затянувшийся порез на среднем пальце; ожог на большом (пламя очага перекинулось на бекон, и я взялась за рукоять чугунной сковородки на ножках, забыв о прихватке). Никаких признаков голубого свечения.
– Что это, бабуля? – Аманда свесилась со стола, разглядывая мою руку.
– Ты про темное пятно? По-моему, чернила. Я вчера заполняла историю болезни одной пациентки, Кирсти Уилсон. У нее сыпь. – Сначала я решила, что это реакция на ядовитый сумах, но сыпь все никак не проходила. Хотя температура была нормальной. Может, крапивница? Или проявление атипичного псориаза?
– Нет, вот тута! – Мэнди ткнула пухлым влажным пальчиком в основание ладони. – Буква! – Внучка вытянула шею, чтобы разглядеть получше; черные кудряшки щекотали мне кожу. – Буква «Д»! Как в «Дземми»! – ликующе заявила она. Но тут же насупилась. – Ненавизу Дземми.
– Кхм…
Я пришла в замешательство. Это действительно была буква «Д». Тонкий белый шрам почти сошел и виднелся лишь под определенным углом. Джейми нацарапал на моей руке первую букву своего имени, когда я покидала его перед битвой при Каллодене. Оставляла на верную смерть, убегая сквозь камни, чтобы спасти нерожденного ребенка. Нашего ребенка. А если бы я этого не сделала?
Я посмотрела на кареглазую, темноволосую внучку – прекрасную, как наливное яблочко. Снаружи послышался дружный хохот: отец и сын над чем-то смеялись. Нам с Джейми пришлось жить порознь долгих двадцать лет, полных боли, опасности и страданий. Но оно того стоило.
– Это первая буква имени дедушки. Его ведь зовут Джейми, – пояснила я малышке.
Она кивнула, полностью удовлетворенная ответом, и прижала к груди мокрую Эсмеральду. Я коснулась внучкиной раскрасневшейся щеки, на мгновение представив, что мои пальцы источают голубое сияние.
– Мэнди, какого цвета мои волосы? – спросила я, поддавшись внезапному порыву.
«Когда твои волосы станут белыми, ты обретешь полную силу». Так сказала мне старуха-знахарка из племени тускарора много лет назад. Она наговорила еще кучу других странных вещей.
Мэнди внимательно посмотрела на меня и решительно заявила:
– Пятнистого!
– Что?.. Святые небеса, откуда ты взяла это слово?
– Дядя Джо научил. Он говорит, что старый Барсук такого цвета.
– Что
