ко выбрит, но носит пышные бакенбарды. Снимает квартиру в Симферополе на пару с Джоном, саксофонистом, и работает в бригаде электриков, которая шабашит по ЮБК. Митя и Димка учатся в ТНУ на пятом курсе – первый заканчивает математический, второй – физвос. По вторникам и четвергам студенты репетируют дома у Мити, их рок-группа пока безымянная: худенький волосатый Митя поёт и играет ритм, а коротко стриженный Димка – соло. Дима же пообещал записать для первого сингла партии баса и ударных, поэтому тёзки старательно копят на студию.
Дым табака летит с пятого этажа к лесопосадке, на краю которой мнётся красивая рыжая девушка с золотистым ретривером на поводке.
– Соседка снизу, – Дима помахал девушке, затянулся, и табак затрещал в его трубке, – красотка, но странная, знакомиться не хочет, даже своё имя не говорит. Правда, здоровается.
– Дима, а что это за Мате Залка, в честь которой твоя улица называется? – спросил Димка, заталкивая бычок в пустую банку из-под фасоли, – сестра милосердия, штоле?
– Мне насрать, дорогой.
– Вы уникальные черти, – возмутился Митя. – Мате Залка – это совковый убийца, венгр вроде, корефан Бела Куна. Они устроили в двадцатых Красный террор в Крыму, столько людей тогда положили. А имя у него да, мелодичное.
– Митя, ты как всегда: я у мамы умник. Мне, конечно, пох, но лучше б я не знал, что живу на улице имени какого-то кровавого козла.
Девушка с ретривером дождалась: к ней подошёл плечистый мужчина в кожаной куртке, взял за руку, и парочка скрылась в сосняке. Смеркалось, от автовокзала по Симферополю расползался туман. Мите захотелось, чтоб пошёл затяжной дождь, и тогда в квартире на Мате Залки стало бы ещё уютнее. И чтоб вот эта милая соседка вдруг пришла, но только без качка. Тогда Дима сразу достанет из дубового серванта бокалы с выщербинами и откроет смеясь шампанское. Митя представил позднее утро первого января, когда все ещё спят вповалку в прокуренной комнате, а он на кухне обнимает рыжую девочку в мятой рубашке оверсайз. Одна сигарета Winston на двоих, поцелуи, и в кухне столько мягкого клубящегося света, как никогда раньше.
– Эй, прекрасный Митя, ты чего завис? Пошли пожрём! – Дима приобнял его и увлёк в комнату, закрыл скрипучее окно. Под абажуром Димка терзал акустическую гитару Trembita:
Що за вовки воють в лісі?
Ето хлопці з AC/DC!
Ой, нема, ой нема краще нашого села!
Хто там лізе через тин?
Гарні хлопці з гурту Queen!
Ой, нема, ой нема краще нашого села!
Хто там курить сигарету?
Хлопці з гурту Nazareth'y!
Ой, нема, ой нема краще нашого села!
Тридцать первого декабря выпал первый снег, шёл весь день и таял, а под вечер усилился, дороги подморозило и замело. Маршрутные «Газели» уже не могли заехать на вершину холма, к микрорайону «Пневматика», где жил Митя. Димка схватил рюкзак, выпрыгнул из маршрутки и пошёл вверх по ледяной корочке. Хитрый план теперь был под угрозой. Думали сначала отметить Новый год «по России», в двадцать три часа, с Митей и его родителями; потом вызвать такси и ехать домой к Димке, встречать с его родными «по Украине», в полночь; ну а дальше – таксо на Мате Залки и свобода. Теперь машина не приедет, придётся скользить по холму и ловить попутку уже внизу: опять всё бегом.
Друг ждал Димку у круглосуточного магазина.
– Митя, я по дороге видел мужика в костюме, который брился у старого «Москвича», на авто гирлянда нацеплена. Це хто вообще?
– Это, тёса, сосед из корпуса напротив, его жена через суд выселила из квартиры. Живёт теперь в машине, постоянно ходит с бумагами, снова судится.
– Так давай купим ликёру, вернёмся, поддержим мужика? По стопарику выпьем с ним.
– Не пьёт. Лучше не надо, чел не в себе, кинется ещё, праздник нам испортит.
В квартире их ждали родители Мити – папа Георгий, отставной военный, невысокий, худощавый и улыбчивый; мама Ирина, учительница русского языка, щебетавшая таким южным, таким мягким украинским говором, от которого сразу становились тепло. Выпили по стопке вишнёвки, а ко второму тосту на столе возникла утка с яблоками и печёной картошкой. Дальше пили за здоровье бабушки из Киева, за родственников в Одессе и Забайкалье, за учеников тёти Иры.
– Мальчики, вы хотите посмотреть Медведева по телеку? Ну и правильно, что там слушать, пойдёмте лучше на лоджию, сейчас станут салюты пулять, – сказала Ирина. – У нас чудесный вид, который вот-вот пропадёт: на пустыре весной начнётся стройка. Я каждое утро пью кофе и смотрю на Чатыр-Даг, на эти маленькие сосенки у обрыва. Новый дом всё закроет. Ну да ладно, что это я… Папа, неси шампанское, всё пропустим!
И начались фейерверки.
– Туплю,
