посмотрела на Беттину, но та отвела глаза.
– Я все-таки поеду на автобусе, – сказала Коломба.
И отошла. Беттина наконец посмотрела на нее, на ее спину – и возненавидела ее еще сильней. Да, возненавидела. Та прекрасно знала, что она опрокинула чашку нарочно, но делала вид, будто так и надо.
– Эй! – крикнула в спину Коломбе Энид. – Поедем с нами на машине!
– Да, не смеши людей! – презрительно фыркнула Беттина. – А то Шарли подумает, что ты нами пренебрегаешь!
Коломба поколебалась – и вернулась. Лицо ее было спокойно, хотя на щеках выступил ярко-розовый румянец.
– Ничего подобного, – сказала она. – Хорошо, я поеду с вами.
7
Балдахин, арфа и паннакотта, или Ночь с призраками
Она проснулась с бешено колотящимся сердцем. Дождя не было, но ветер дул довольно сильно и трепал шпингалет ставня. Это ли ее разбудило? Нет… Был еще звук… Звук, который она уже хорошо знала.
ООООоооооохххххоооооОООО…
Призрак.
Его горькая жалоба перекрывала стон ветра, накатывая дрожащими волнами изнутри стен, из самого чрева дома. Слышать это было жутко.
Энид выбежала из комнаты и заколотила в дверь Женевьевы. Женевьева была уже на ногах. Даже в закрытой кровати нельзя было не услышать душераздирающие жалобы, которые шли из стен. Она кинулась зажигать свет на лестничной площадке, а перепуганная Энид так и висела у нее на руке.
Шарли, Беттина и Гортензия тоже вскоре вышли… Все закутанные: ветер проникал в каждую трещинку старого дома.
– Вы слышите?
– Это призрак.
– Прекрати, Энид! Призраков не бывает.
– Не кричи. Она тут ни при чем, бедный котенок.
– Но звуки-то есть!
– Как будто дети поют… или плачут. Или плачут и поют. Может быть, они замурованы много веков…
– Замолчи, Гортензия. У меня мороз по коже.
Беттина вдруг взвизгнула и испуганно показала куда-то пальцем.
В плохо освещенном углу длинного коридора двигалась бледная тень… Энид зажмурилась и уткнулась в бок Женевьевы. Прозвучал нервный голос Гортензии:
– Что это за фигня?
Следом – голос Шарли, громче, с раздражением:
– Коломба! Кончай изображать привидение, слышишь?
Энид открыла один глаз. Бледная фигура действительно оказалась Коломбой. Очень странной Коломбой, которая шла пошатываясь, кулаки сжаты, глаза закрыты. Зрелище было жуткое, особенно под этот плач из стен.
– Она лунатик, – сказала Женевьева. – Не надо ее будить, я отведу ее в кровать.
Она осторожно взяла Коломбу за руку, сделав остальным знак молчать. Эту команду все выполнили без труда, оцепенев от страха и холода.
– Ну все, в постельку! – распорядилась Женевьева, вернувшись через несколько минут. – Завтра утром – в школу.
Разумеется, уснуть никто не смог. Поворочавшись
