что требовало безусловного продолжения. Требование. Я вмиг осознала, что осталась совсем одна, в глуши, и в полной власти человека с чрезмерно темными глазами, что никак не могло успокоить мое взбудораженное настроение.
Некоторое время мы шли в тишине. Единственное, что ее нарушало – звук копыт, потрескивание ветвей, да пение птах в густых сплетениях крон. Я прислушалась, стараясь уловить загадочную шумовую волну, упомянутую женихом, но ничего не услышала. Вероятно, у него разыгралось образное воображение…
– Я слежу за порядком в лесу. – Первым заговорил Ратмир, в его голосе звучали учительские нотки. – И смотрю, чтобы все его жители вели мирное существование.
Становилось ясно, что жениху не мешало бы принять лекарства от головы вместо меня. Он, оказывается, зайцев с белками примиряет. Шум леса слушает. Деревья успокаивает. Об остальном и думать-то было страшно, хотя мое воображение было готово нарисовать самые невообразимые и беспардонные картинки! На моем лице отразилось недоверие сказанным и я не скрыла нервный смешок. Видя это, Ратмир резко остановился, преграждая мне путь. Затоптались, нервно фыркая, лошади.
– Алёна, я хочу чтобы ты уяснила, – сурово, без тени иронии в лице, заявил жених, нахмурив густые брови, – не шути с лесом. Впрочем, ты это поймешь сама, но чтобы не возникало неприятных прецедентов… я пояснил. И еще. Никогда не ходи в лес после захода солнца. Никогда. Как бы тебе не хотелось. Поняла?
Я судорожно сглотнула слюну, зачем-то подергала застежку платья, оглянулась по сторонам (словно лес уже подкрадывался ко мне) и быстро закивала. От слов Ратмира стало не по себе. Интересно, чтобы все это значило?
– В лесу дикие звери?
– Можно и так сказать, – хмыкнул отшельник, уклонившись от дальнейших пояснений и оставив тем самым широкое раздолье для моей трусливой фантазии.
И в тот момент, когда я рисовала в голове не менее, чем десятое шипастое чудовище с огромными рогами и огнедышащей пастью, притаившееся за ближайшим кустом, Ратмир указал в сторону подъема. Небольшая каменистая тропа петляла между кустами и деревьями в основании горы.
– Следуй за мной, держись покрепче, – скомандовал жених, обернувшись ко мне. В следующий момент он проверил мое седло привычным жестом, и, удостоверившись, что оно хорошо закреплено, легко поскакал по узкой горной дороге. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, сжимаясь от тревожного ожидания. Я набрала в легкие побольше воздуха, словно помогая себе стать смелее, поправила разлетевшиеся волосы, одернула ползущую вверх юбку и поскакала следом.
Я боюсь высоты. Конечно, не так, как огня, но все же… Огонь возвращал к пренеприятной семейной истории, от одной мысли о которой едкие мурашки проделывали танец на моей спине. Моя бабушка погибла в костре, и, возможно все дело в жутком рассказе, но меня пробирала оторопь при упоминании открытого огня…
Мы поднимались все выше и выше и все свои силы я тратила на то, чтобы унять трусливое желание
