разыгрывать такой спектакль?
– Разговор между нами идёт, без любой случайной или намеренной передачи на сторону, согласен?
– Лариса Ивановна, вы меня за кого держите-то? Конечно, согласен.
– Если бы не была в тебе уверена, не начала бы этот разговор вообще. Но ты же любишь в разговорах русскую народную премудрость вспоминать, словечки разные заковыристые. Вот я и решила у тебя поучиться. Может, это не лучшая пословица, но она чётче других на твой вопрос, за кого тебя я держу, отвечает. Лучше перебдеть, чем… Дальше ты сам знаешь, заканчивать даже не хочу. Так вот, давай к этой паре вернёмся: Умова – Федоровская. Первая – профессор, может, не всемирно известная, но всё же. За неё много доводов: в лаборатории редкий порядок, работа всегда выполняется с опережением любых сроков. Как она это делает, её проблемы, но придраться, если кто захочет, не сможет. Статьи у сотрудников одна за другой в печать летят. Отзывы сторонних специалистов очень хорошие. Но есть одно «но», и очень большое. Возраст. Он не просто критический, сам понимаешь, семьдесят – это не пятьдесят, но тут беда другая, и она её прекрасно осознаёт. Склероз у неё всё чаще и чаще свои коготки показывает. То одно она забывает, то другое. А Людмила – её ученица, уже доктор наук, под её руководством две кандидатские защищены, года не пройдёт, как третья нарисуется и она получит право оформить себе профессорское звание; вот тебе и готовый заведующий лабораторией, успешно продолжающий дело своего руководителя, сиречь бывшего учителя. Никого не подсиживала, никому дорогу не перебегала, естественная смена поколений. Вот Мария Александровна и решила себе ещё одну звёздочку на погоны повесить – благодетельницей заделаться. Глядишь, Людмила сразу в бой не полезет, а даст старушке ещё немного побарахтаться на поверхности. Будет ждать, когда ту старческий маразм настолько достанет, что она сама на свободу, то есть пенсию, запросится.
– Да, Лариса Ивановна, сложно в вашем мире взрослых жить, снимаю вопрос о своём переизбрании, я лучше с детишками пока повожусь ещё немного, – засмеялся я и потянулся к телефону, стоящему на столе.
Яков Иванович, заведующий гаражом, трубку взял быстро:
– Ваня, мы готовы.
– Я выхожу, Яков Иванович, пускай к проходной подъезжает.
– Интересно, чем это ты расплачиваешься за услуги, подобные этой?
– Перед вами, мадам, я ничего скрывать не хочу – «рыжиком», да не простым, а перегнанным.
Поясню для непосвящённых: так называется коричневатого цвета флакон из-под эфира для наркоза, заполненный перегнанным медицинским спиртом, то есть регенерированным продуктом из отработанного материала.
– Это добро у нас, хирургов, не водится, поэтому в ход конфеты приходится пускать. И ты знаешь, не кочевряжатся, как некоторые, а молча берут да спасибо говорят.
Уже стоя в дверях, я попросил, чтобы мой халат до возвращения в парткоме попылился. Улыбнулась
